Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Младший лейтенант говорил правильные слова о долге и чести. Я чувствовал, они не доходят до ребят. Захар Леонтьевич достал сталинградские папиросы, мы закурили. Ребята ощупывали карманы в поисках махорки. Шмаков свернул свою непривычно долгую речь и разрешил перекур.

В тот день мешали идти немецкие самолеты. Основная масса авиации шла высоко, но одиночные истребители снижались и с ревом проносились в поисках цели. На совершенно открытой местности нас застиг «Ме-109». Ударил из пулеметов, не слишком целясь, пронесся над головами и больше не возвращался. Этой очереди оказалось достаточно, чтобы убить наповал одного из призывников, а второго ранить. Захар Леонтьевич перевязал парню простреленную руку и посоветовал Шмакову отпустить раненого домой.

– В городе хоть какую-то помощь получит, а здесь заражение начнется.

Вместе с раненым пришлось отправить одного из ребят. Взвод таял на глазах. Младший лейтенант нервничал, но стал осторожнее. Теперь мы продвигались бросками, наметив для быстрого перехода участки не более километра. Например, от кучки деревьев до промоины. Сделали с десяток бросков, которые очень утомили. Задержались на бахче, где вместе с арбузами росло множество очень сладких дынь. Сторож подкатывал по утоптанной земле возле длинного обеденного стола огромные арбузы, а младший лейтенант ловко разрезал их на ломти. Когда все наелись, сторож показал нам на брезентовый навес.

– Ложитесь там, поспите.

Шмаков пытался возражать, но сонные, как мухи, уставшие от марш-бросков, ребята заснули прямо на утоптанной земле. Младший лейтенант, фельдшер и я остались вместе с дедом возле его травянистого шалаша. Сначала сторож уныло жаловался, что брошен здесь один, вся полевая бригада разбежалась, пропадает огромная бахча. Увидев, что мы его не слушаем, притащил бачок арбузной браги. Дядя Захар оживился больше всех, выпил полную кружку, похвалил деда. Теплую, шибающую в нос розовую брагу пили по очереди из одной кружки, заедая ломтями дыни.

Оказалось, изготовляют напиток следующим образом. В спелом арбузе делают дырку, сминают мякоть и туда бросают крошку дрожжей и немного сахара. За неделю под арбузной коркой мякоть превращается в мутную хмельную жидкость, которую остается только процедить.

Захар Леонтьевич развеселился и предложил выпить по кружке за умельца и победу над врагом. За такое дело опрокинули по две кружки. Сразу захотелось спать. Я мотал головой, отгоняя сон. Слышал негромкий бубнеж сторожа, который скучал в одиночестве и уговаривал Шмакова переночевать на бахче. Младший лейтенант не соглашался и заявлял, что нельзя терять время. Под этот спор я и заснул, спрятав голову в шалаш. Меня сморило крепко, проспал до заката. Младший лейтенант в награду за ночное дежурство приказал меня не будить, а вопрос о ночлеге решился сам собой.

Все новобранцы, которые обули необмятые солдатские ботинки, сбили в кровь ступни. Шагать в темноте не могли, кроме того, сторож пообещал горячий суп из вяленой баранины с молодой картошкой и зеленью. От запаха баранины, которая кипела в чугунном котле, я и проснулся.

Парни глотали слюну и поторапливали Кушнарева, который взял на себя приготовление ужина. Дядя Захар смазывал суслиным жиром раны на стертых ногах, а сторож принес ведро помидоров. После горячего супа снова ели арбузы, я уже не удивлялся такому резкому переходу от войны к миру. Из степи дул прохладный ветер, мы сбились вокруг небольшого костра, болтали обо всем понемногу, затем Шмаков приказал мне установить посты. Я это сделал с удовольствием, так как хорошо выспался.

Следующий день оказался тяжелым и едва не закончился гибелью взвода.