Чистильщик

– Одного миллиграмма достаточно, чтобы в человечьем организме возникла необратимая реакция, – сообщил я ленивым голосом. – Противоядия не существует.

Прокурор опять покивал и открыл было рот, чтобы чего-то спросить.

– Я сейчас вас обниму и приставлю эту штуку к боку, – предвосхитил я вопрос. – Затем накину простыню, чтобы никто не удивился, и мы потопаем в дом. Даю слово, что пальцем вас не трону, если будете себя вести как следует.

Спустя три минуты мы оказались в кабинете – по дороге к нам пытались пристать бесхозные длинноногие-грудастые, но хозяин страшно гикнул на них, и дамочки исчезли.

– Где ваш именной карабин? – спросил я. У этих слуг народа обязательно есть именной карабин, а то и целая коллекция дареного оружия.

Прокурор приблизился к длинному металлическому ящику и набрал код. Я подскочил и достал из ящика симпатичный «зубр», богато украшенный серебряной инкрустацией.

– «Виктору Константиновичу Чужестранцеву от Миши Щепичихина с любовью и уважением, в благодарность за совместную службу», – прочел я надпись на серебряной пластине, изящно вживленной в приклад. Коробка с патронами находилась на нижней полке ящика. Зарядив один патрон в карабин, я на всякий случай взял еще два и спрятал их в карман.

– Значит, любят вас, – прокомментировал я, усаживаясь в кресло и делая знак, чтобы прокурор занял свое рабочее место. – Любят и уважают… Оч-ч-чень хорошо!

– Ты собираешься убить меня прямо здесь? – тревожно поинтересовался хозяин кабинета – голос его звучал на удивление трезво.

– Я дал слово, что пальцем вас не трону – если вы будете себя хорошо вести. Пока вы ведете себя хорошо…

– А что ж ты тогда хочешь? – удивился прокурор.

– Берите лист бумаги и ручку, – распорядился я. – Будете писать то, что я продиктую.

Пожав плечами, прокурор положил перед собой лист бумаги, вооружился ручкой и уставился на меня.

Спустя пять минут я закончил диктовать, забрал исписанный листок и вслух прочитал:

«Начальнику УФСБ Новотопчинской области полковнику Кочеткову А. В.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, Чужестранцев Виктор Константинович, добровольно признаю, что в октябре 1993 года поручил Николаю Подкурнаеву совершить убийство моего заместителя – Всеволода Андреевича Бакланова и его супруги Анны Михайловны Баклановой, в связи с чем…» – далее следовало детальное изложение обстоятельств сговора. Последнее предложение заявления звучало следующим образом: «Я совершил гнусную мерзость, и мне нет прощения, я страшно раскаиваюсь в содеянном и признаю себя полным ничтожеством» – и подпись. 

– А теперь одевайтесь, вызывайте свою машину к парадному входу – скажите, что желаете прокатиться с приятелем – без водителя.

Пока прокурор облачался, я стоял в дверях и внимательно за ним следил. Мой пленник, несмотря на большой опыт в общении с людьми, с трудом скрывал свое торжество. Он старательно хмурился, но на его роже было написано: «Дурак ты, парень! Как я тебя провел!» Наверняка он считал, что его явка с повинной в ФСБ – полный бред. Ну, отвезу я его в управу, сдам кому следует… а дальше события примут вполне предсказуемый оборот: завтра его отпустят, заявление уничтожат, а меня прямо в дежурной части повяжут бдительные чекисты… Ну-ну…

Благополучно усевшись в прокурорский «Форд», мы без приключений выкатили из усадьбы.

У поворота на автостраду к нам присоединились Саша Шрам и Коржик, дремавшие в своем «Ниссане». Перекинувшись с бойцами парой фраз, я извлек телефон Бо и набрал номер домашнего телефона своего старого приятеля – главного редактора местной «Новой недели» Андрея Настырного, скандально известного своей удалью и наплевательским отношением к собственной безопасности в погоне за пикантными сенсациями из жизни высшего света.

– Повторяйте то, что я вам буду говорить, – приказал я прокурору, дождавшись, когда в трубке раздался недовольный голос Настырного.

– Это областной прокурор Чужестранцев, – послушно вторил мне прокурор, слегка напрягая голос. – Хочу предложить вам сенсацию… Я вам пришлю свое заявление и хочу, чтобы оно было опубликовано на первой странице завтрашней газеты… Да, это сенсация – такого ваша газета еще не публиковала. Когда пришлю? Минут через сорок…

Через пятнадцать минут езды мой пленник забеспокоился:

– Ээээ… а ФСБ в другой стороне… Куда же мы?

– А кто вам сказал, что мы едем в ФСБ? – удивился я и ткнул стволом карабина в прокурорский бок. – Стоп, машина! – скомандовал я. – Выходите, Виктор Константинович, – приехали.

Выйдя из машины, прокурор вздрогнул: