Чистильщик

– Понимаешь, я с ней церемониться не стала, потому что знаю ее очень давно и между нами весьма доверительные отношения, – поделилась Оксана своими сомнениями. – Но… понимаешь, она в принципе согласна нам помочь, однако, как мне кажется, может в самый неподходящий момент закатить истерику… Переживает очень. И еще – она не уверена, что вся эта наша задумка увенчается успехом. Слишком монументальна эта система – так она утверждает. Она не верит, что какие-то тайные силы, никак не проявляющие себя внешне, могут эту систему сломать. И я вполне понимаю это неверие…

Ого! Это было новостью… До операции осталось всего ничего, шестеренки механизма уже вовсю крутятся: где-то в кухонном уголке горничная Наденька, сверкая глазенками, толчет в ступке сульфадиметоксин и ждет узурпатора на обед… А между тем основное звено акции, как оказалось, может в решающий момент сорвать столь хорошо продуманный план. Ай-я-яй! И что теперь?

– Она очень мнительная и… и впечатлительная, – высказала свои соображения Оксана. – Способна на поступок, но под влиянием какого-нибудь сильного побудительного действия. Короче, тип – жена декабриста или… или что-то из серии «Вера Засулич»… Ну как?

Я задумался. Самым убедительным было бы явиться на телестудию, ворваться в эфир и объявить о начале тотальной борьбы с коррупцией. Наверняка Оксанину подружку вдохновил бы публичный расстрел всех мздоимцев и казнокрадов у здания областной администрации, но, увы, такой масштаб в данный момент был не по силам…

– А если он явится к ней со своей ксерокопией, содранной со стенда у ближайшего отделения милиции… это будет убедительно? – вмешался Стас. – Это ее вдохновит?

Ай да Стас! Разумеется, такой поступок может послужить сильнейшим мотивационным средством для подвига, но очень уж это рискованно: вваливаться средь бела дня в поликлинику УВД, кишащую воинами правоохраны, будучи объявленным в розыск!

В 11.30 мы с Оксаной подрулили к одиннадцатому отделению милиции, что располагалось неподалеку от поликлиники УВД. Под стендом «Их разыскивает милиция» сидели на лавочке трое патрульных с радиостанциями и лениво курили. Появление Оксаны повергло их в состояние шока: менты, как по команде, выбросили окурки, встали и выровнялись в безукоризненной шеренге. О чем они беседовали, я не слышал, но мог наблюдать: Оксана легким мановением руки указала на мою ксерокопию, ласково улыбнулась и произнесла несколько слов, после чего патрульные сноровисто отодрали ориентировку и вручили ее прекрасной даме, чуть не подпрыгнув от усердия.

– Что ты им сказала? – поинтересовался я, когда Оксана уселась на свое место и лихим броском швырнула машину вперед.

– Что хочу повесить твою личину на входе в вестибюль университета, – выдохнула Оксана и нервно рассмеялась. – В целях воспитания студентов в духе уважения к правоохранительным органам. Типа того, эти студенты будут тебя искать, и поймают, и сдадут, и… и…

В поликлинике УВД было довольно много товарищей в погонах и без таковых. Как и следовало ожидать, никому из них не было никакого дела до безнаказанно разгуливающего по прохладным коридорам беглого убийцы: все эти серьезные люди (или почти все) ждали своей очереди у различных кабинетов и тихо репетировали скорбный разговор с врачом, который (разговор) при благоприятном стечении обстоятельств вполне мог обернуться законным освобождением от исполнения служебных обязанностей сроком от трех суток и далее – как повезет.

Открыв дверь терапевтического кабинета, Оксана, воровато озираясь по сторонам, проскользнула внутрь.

– Разговор есть.

К исходу пятой минуты подружка была готова совершать подвиги.

– Единственное, что меня смущает… внезапная смерть Дмитрия Сергеевича входит в ваши планы? – поинтересовалась одухотворенная врачиха.

– То есть? – удивился я. – Сформулируйте яснее!

Я не знаю, как этот ваш пентонал будет взаимодействовать с введенным накануне сульфадиметоксином, – честно призналась Оксанина подруга. – А вы еще хотите, чтобы я потом ему инъецировала ударную дозу димедрола – чтобы он спал без задних ног целые сутки. Потребуется действительно лошадиная доза – Дмитрий Сергеевич, знаете ли, крепок телесно… А с пентоналом я никогда ранее дела не имела – это не мой профиль. Так что ручаться за благополучный исход я не могу…

– Он не умрет, – твердо пообещал я, хотя понятия не имел, чем все это закончится. – Вы, главное, уколите ему все, что надо, и сделайте так, чтобы он спал. А когда он проснется, будет уже поздно – в одиночной камере, я вас уверяю, ему будет не до анализа оптимального сочетания медикаментов в его могучем организме…

В 14.30 наши дамы вышли из подъезда и в сопровождении неизменного омоновского патруля проследовали к машине. Внешне они выглядели вполне прилично – врачиха даже шутила с рослыми омоновцами, которые плотоядно глазели на Оксану.

– На базу, – скомандовал я. – Операция прошла успешно…