Чистка (СИ)

— В случившимся, кстати, можно найти интересную историческую параллель, — начал издалека я, — когда человечество только только вступило в космическую эру, в 50-х и 60-х годах двадцатого века, люди строили гипотезы о первом контакте исходя из догматов собственной идеологии. Советский Союз, к примеру, утверждал, что любая цивилизация, способная к межзвездным путешествиям может быть только коммунистический, а значит и дела будет иметь только с Москвой. Что сразу бы привело, помимо всего прочего, к автоматической победе в гонке систем. Мир сразу сольется в едином коммунистическом экстазе, похоронив капитализм на кладбище истории и всё такое.

— Все пришельцы коммунисты, пфе! — фыркнул Алик, — что за нелепая дурь! Оликс прожженные торгаши, пробу негде ставить.

— Цыплят по осени уже сосчитали, — нейтральным тоном сказал я, — тех, кто сумел дожить. Это я о том, что история уже показала, в чем ошибались наивные СССРовские мыслители. Но, — тут я улыбнулся, глядя в сторону Элдлунда и Джессику, все еще что-то обсуждавших с Луи, — вместо почившего СССР у нас есть утопия. Как объяснить этим прекраснодушным мечтателям, что пост-дефицитное равенство — вовсе не социализм, а банальное развитие идеи эгалитарного гуманистического общества, сбыться которой помог технический прогресс, а вовсе не улучшение человеческой природы.

— То есть ты намекаешь, что Каллум приехал сюда, чтоб лично убедиться, что все пришельцы, способные к межзвездным перелетам, реализовали у себя ту или иную форму утопии?

— Ага. И если так оно и окажется, то Утопия возвестит о том, что наступили черный день для капитализма. Точнее — судная ночь.

— И что, для достижения этих целей, Каллум не побоится вступить в контакт с пришельцами.

— А то. Согласно его теории — пришельцы такие же мягкие и бесконфликтные утопийцы как и он.

— А это уже начинает меня пугать. Каллума, в силу его политического кредо, не принимает всерьез меры обеспечения безопасности человечества.

— Верно.

— Так тебе и карты в руки, приятель. Ты работаешь на Сопряжение, у вас там просто садок жрущих друг друга поедом капиталистических акул. Объясни этому дятлу, что будущее не за утопией. На личном примере и на примере Оликс — общество которых тоже вовсе на утопию не похоже.

— Оликс, — вздохнул я, — к этому спору не подошьешь. Их общество — это по сути, предельно зацикленная на одной идее колония. У них есть ровно одна цель — продолжить свое путешествие до конца вселенной, где они встретятся со своим Богом в конце времени. Все остальное является вторичным по отношению к главной доктрине, поэтому по необходимости они приспосабливаются к местным условиям.

У нас, в Солнечной системе, им выгодна торговля с Землей и колониями. А значит они торгуют. Но для них это не более чем способ, с помощью которого они смогут получить энергию для наращивания запасов антивещества и продолжения своего путешествия.

Фишка в том, что заключается в том, что если бы они прибыли на Дельта Павлина, вместо Солнечной Системы, то они стали бы ярыми приверженцами утопической доктрины, чтоб пополнить запасы антивещества не мытьем, так катаньем.

— И как эти межзвездные приспособленцы соответствуют идеям Каллума о всеобщей галактической утопии?

— Боюсь, что никак. Их появление пришлось объяснить исключением, обычным для масштабных социальных систем. И именно поэтому Каллуму так важно чтоб следующие пришельцы были утопистами. Одно исключение его вера еще может пережить. А вот два подряд, боюсь, нет.

— Ну, ты объяснил, прямо как по полочкам разложил, — Алик растянул губы в улыбке, — а можешь такую же справку по Юрию выдать?

— Случай с Юрием банальней и проще, — вздохнул я, наклоняясь к уху Алика, — оп — он ксенофоб. Серьезно. Его от одного упоминания Оликс корёжит.

— И почему так сложилось, как ты думаешь?

— Он по настоящему не любит Кселл.

— Больной ублюдок, — улыбнулся Алик, — Кселл — настоящее медицинское чудо. Чертовски дешевое, ко всему прочему. Это редкий случай, когда у вещи сплошные плюсы и ни одного минуса

— Юрий тот, кто он есть, — вздохнул я, после чего откинулся на спинку кресла, чтоб наблюдать, как в сознании Алика прорастают только что посаженные мной семена сомнения.

Может из них вырастет что-то, что я смогу использовать в собственных целях.

* * *

Видимые из окон ровера пейзаж Няки становился всё унылее и унылее. Длинные борозды, которые колеса транспорта пропахивали в грязи, казались густо черными, словно были засыпаны перемолотым обсидианом. А может и на самом деле были засыпаны. Я не геолог, чтоб в этом разбираться.

Вошедший в салон Каллум, сразу опустошил кофейник, вылив себе в объемистую кружку все содержимое стеклянной колбы, после чего сделал объемистый глоток и с улыбкой оглядел присутствующих. Увидев Юрия, он сдержанно кивнул, приветствуя старого врага.

Друзьями они не были, да и вероятно, никогда не станут. Но перемирие соблюдали свято.