Чисто астраханское убийство

— А мы как раз с тобой к ним и подходим, Лешенька, дорогой мой. Ты ведь должен понимать Дадаевых, когда им следствие прямо на убийцу главы семьи показывает? Но тогда позволь, а куда же девалась их вековая кровная месть? Или я чего-то не понимаю? Вы, что ль, ее из Астрахани отменили? Больше того, я опять-таки слышал, что сами Дадаевы очень недовольны арестом Калужкина и о мести ему даже не помышляют. Я оставляю этот факт тебе. И без комментариев. Но с одной просьбой личного характера: подумай над причиной такого мирного поведения Дадаевых. Хотя сами они тебе вряд ли что скажут. А твоим сыскарям — тем более. Но уверяю тебя, что очень скоро вы найдете труп, возможно, хорошо известного вам человека. И, как, возможно, покажет расследование, он окажется недругом Дадаевых. Это — не факт, а моя догадка.

— Слушай, Слава, — недовольным тоном заговорил Алексей, — вот ты все одно и то же: я слышал, кто-то говорил… Кто, назови, и мы его допросим.

— А он, понимаешь ли, друг ты мой хороший, ничего вам не скажет, и именно по той причине, что вы станете его тягать на допросы. А ему или его семье за это — полный кирдык. От никому не известных людей. И чем станешь оправдываться? Кстати, насчет семьи… — Грязнов посмотрел на Зину. — Я могу?

Зина насупилась, подумала и, наконец, кивнула.

— Спасибо. Очень надеюсь, Леша, что ты не станешь вызывать для допроса эту женщину только за то, что она сказала правду?

Алексей неопределенно пожал плечами, а потом с иронией посмотрел на Зину и кивнул, подтверждая, что не будет.

— Очень хорошо. Так вот, вторая улика утверждает, что Калужкин застрелил участкового уполномоченного Грибанова. Поругались они вроде бы, как убеждают опять же слухи. Пуля в его затылке и найденная гильза выпущены из того же АКМ. Далее. Третья улика указывает на то, что Антон застрелил еще и доктора Усатова, и снова из известного уже, но так и не обнаруженного автомата, — все найденные гильзы, кстати, идентичные, об этом вся деревня знает. А вот от кого, остается улыбаться прозорливости сыскарей. За что же его-то застрелил Калужкин? Это ведь там, — Вячеслав кивнул в сторону условной Астрахани, — доподлинно известно. И никаких иных версий нет, как говорится, по определению. Или по понятиям, как угодно. Причина? Тоже «уважительная»: доктор не смог — или не захотел — спасти жизнь дочери Калужкина, сбитой рядом с постом ГАИ неизвестной машиной, а «скорая» пришла, когда помощь была уже не нужна. Она из Замотаевки ехала, так пока то, другое… Что мог сделать доктор, ничего не имея под рукой? А ничего. И Калужкин определенно это знал. Но слышали — я подчеркиваю: слышали! — что он грозил страшной местью нерадивому эскулапу. Это следствие и записало. А через три месяца у сына Калужкина обнаружился гнойный аппендицит. И опять доктор ничего не мог сделать. И этот факт следствие приняло к обвинению Калужкина как важнейшую улику. А между тем вот Зина — помни, ты обещал! — сама слышала и даже видела, как накануне ночью к доктору приходили неизвестные люди и грозили расправиться и с ним, и с его семьей, если он… А вот дальше, за что конкретно грозили, этого Зина не смогла услышать. Но доктор на другой день ходил как потерянный, а тут беда с мальчишкой. Ну, ошибся доктор, не смог поставить точный диагноз, и никто другой тоже не смог бы, а до Замотаевки опять не довезли. Вот доктор после всего этого в тот же вечер до безобразия напился, вышел во двор, тут его и… Это так было, Зина?

— Так, — она кивнула. — Сама видела своими глазами. И слышала угрозы этих людей, дом Егора Петровича рядом с моим, а окна у него были открыты настежь. Ночь была жаркая, все пооткрывали. И выстрел на другую ночь я тоже слышала — громкий. А случилось это уже на другой день после смерти Васи Калужкина. Нину-то сбила машина еще год назад, недалеко от поста ГАИ. Кстати, гаишники даже искать не стали ту машину, которая ее сбила, сколько ни ходил к ним Антон Сергеевич. Он даже с одним из них подрался, так ему потом год условно дали…

— Леш, — хмуро сказал Грязнов, — я глубоко уважаю твою работу и тебя, ты знаешь. Поэтому скажи мне честно, куда мы катимся? Разве ты сам, будучи когда-то классным сыскарем, позволил бы себе вот так, спустя рукава, вести расследование?.. Молчишь? Все, дорогой, больше у меня нет для тебя подходящих аргументов, хотя есть одно предположение. Хочешь?

— Ну, давай уж…

— Я могу только догадываться, в чем мог провиниться перед неизвестными деревенский доктор. Сейчас я и выскажу это свое предположение, а Зина, если она согласится со мной, может подтвердить. Скажи, Зинуля, у вас в медпункте всякие рецептурные лекарства имеются?

— Ну а как же?

— А кто обычно возил лекарства из Замотаевки?

— Да сам Егор Петрович и договаривался с ним о транспорте. У него же раньше была своя машина-пикап, старенькая, но она уже фактически не ходила.

— И наркотические средства тоже заказывал?

— Не так чтобы очень, но… Без них не обходится ни одна медицинская точка.

— А кто проверял то, что он привозил?

— Да никто, он сам знал, что нам нужно.