Чисто конкретное убийство

Специалист по компьютерной графике впал в неистовый восторг и предложил по памяти восстановить всю фигуру разыскиваемой дамы. Поскольку свидетельницы запомнили лицо, они наверняка обратили бы внимание и на остальное, женщины привыкли обращать на это внимание. Его немедленно поддержали, и он приступил к работе.

Самые точные сведения предоставила Анна Бобрек, которая видела обожательницу у себя под окнами, поэтому общее запомнила лучше частных мелочей, ее живо поддержали Марленка и Эва Гурская, результат подтвердила Иоанна. О да, все свидетельницы были совершенно правы: действительно — валькирия, кариатида, в эту компанию можно было бы еще добавить Горпину, но — неизвестно почему — Возняку казалось, что Горпина по сравнению с этой красоткой слишком худая. Или чересчур жилистая. Или костлявая. А тут — баба что печка, к тому же брюнетка. Разве что…

— А она не поседела? — быстро спросил он Марленку.

— Нет, когда я последний раз ее видела, она была черная, как всегда. Может, красится?

И что дальше? Выложить ее в Интернет? Показать по телевидению? Объявить открытый поиск, чтобы насторожился и убийца? Нет, лучше начать камерно.

Возняк распространил отпечатанный фоторобот по всей полиции, включая и дорожную, и уже на третий день пожинал плоды. К нему пришел участковый одного из комиссариатов в Мокотове, смущенный и неуверенный.

— Я сам не знаю, чего делать, — сказал он. — Я лично такую не знаю, но что-то меня торкнуло, и я отцу показал эту картинку. Я сам из полицейской семьи: отец был участковым двадцать пять лет назад, они еще по старому адресу жили, но я сразу говорю, что отец не все хорошо помнит.

— А почему так? — живо поинтересовался Возняк. Участковому на вид было не больше тридцати пяти, отец его вряд ли был дряхлым старцем, с чего бы ему вдруг потерять память?

Участковый тяжело вздохнул.

— Да все из-за того случая на улице Собеского, может, вы помните: драка была с провокацией пятнадцать лет назад… отцу в голову прилетел кирпич, и с той поры память стала ему отказывать. Он еще упрямился, работал изо всех сил, но у него уже не получалось, и он вышел на пенсию. Вроде внешне живой и здоровый, а временами у него все в голове путается. Но иногда к нему возвращается ясность мысли, и тогда с ним стоит поговорить, я только на всякий случай предупреждаю.

— Ну хорошо, так что ваш отец сказал?

Все еще смущенный участковый стал рассказывать подробно и образно.

— Говорит, что ему случалось ее видеть. На Собеского была такая резервация для партийных, разные важные шишки жили. И жила там девка. Молодая, но такая уж собой товаристая, в два обхвата, она отцу даже нравилась. Да там вообще… которые помоложе были — что жены, что зазнобы, что домработницы, — все одна к одной. Отец вспоминает, что хороши все были, как; картиночки, только блондинки как-то успехом там не пользовались. Попадались и рыжие, но в основном брюнетки, шатенки, а блондинок — что кот наплакал. А эта была жена какого-то полковника из Управления госбезопасности, так отец говорит. Он ее потому запомнил, что она — ну чисто валторна, а муж у нее был совсем мелкий, ледащий да тощий. Отец еще думал, что жаль такую красоту переводить на задохлика. Это я стараюсь слово в слово за отцом повторить, — принялся оправдываться участковый.

— Ничего-ничего, все замечательно, — быстро ободрил его Возняк. — Как ее фамилия? Может быть, ваш отец помнит адрес?

— А вот тут как раз отца и накрыло. Про адрес и говорить нечего, потому что аккурат перед той проклятой дракой эта семейка переехала неведомо куда, а что до фамилии, так отец поначалу такое нес. Срам один: то Хайло, то Рыло, то Жрачка, то Харч. Даже Нямку приплел, но в это я уже не поверил, а зря. Потому что отец вспомнил, и оказалось похоже: Хавчик. Имя само всплыло: Хелена, Красотка Хелюся Хавчик, так про нее говорили. Если, конечно, отец ее ни с кем не путает. Больше я ничего не знаю.

Возняка и это осчастливило. Он загнал помощников за компьютер, те успели найти какого-то Каликста Хавчика где-то под Вроцлавом, но тут красавица полковничиха мигом вылетела у комиссара из головы. Ему сообщили, что антрополог восстановил лицо жертвы. Возняк в эйфории не стал рассылать фото реконструкции. Он набросился на всех свидетелей и всех, кого сумел поймать, загнал в отделение, независимо от того, был ли в этом хоть малейший смысл. Потому что, собственно говоря, откуда люди, которые на том участке никогда не бывали, могли знать человека, приехавшего туда один раз, к безумцу, точившему там что попало и маниакально копающему грядки и ставящему парники? Откуда, к примеру, Эва Гурская могла знать, как выглядел и кем был тот здоровенный голый мужик, стоявший к ней спиной, на которого она, кроме того, старалась ни в коем случае не смотреть? А на самом деле она ни убийцы, ни жертвы в жизни не видела.