Чисто конкретное убийство

Между бегством адвоката и штурмом родни Феликс успел дать прадедушке еще одну личную клятву. Дело в том, что прадедушка питал столь сильные опасения на предмет окончательного вымирания чистокровного рода из-за легкомыслия наследницы, которая может отказаться от рождения детей, что решил добавить нечто вроде тайного условия. А именно: Феликс как исполнитель завещания не предоставит ей наследственного имущества до тех пор, пока у нее не будет хотя бы одного ребенка. Пол ребенка, а также его автор значения не имеют, потому что ребенок должен будет носить фамилию матери.

— И вы ему в этом поклялись? — спросил Возняк с безумным интересом, отдававшим легким ужасом.

Несколько смущенный Феликс вздохнул.

— Да я бы ему в чем угодно поклялся. Понимаете, так; сложилось, что во время войны этот прадедушка спас моему отцу жизнь, рискуя при этом собственной. Это меня кое к чему обязывало, верно? По крайней мере — доставить ему радость на смертном одре, потому что с точки зрения права такое условие было ничтожным и не имело значения. Я вообще должен был его тщательно скрывать, и как раз здесь напакостил пан Бартош.

Феликс поднялся со стула, долил изысканные напитки и продолжил рассказ:

— Так вот, близкой свойственницей какого-то племянника, которую в семье звали тетей Рысей, была пани Рыкса Ключник…

— Простите, пани кто? — ошарашенно вопросил Возняк.

— Рыкса Ключник.

— Она что, из евреев или немцев? Протестантка?..

— Ну что вы! Католичка.

— И у нас окрестили младенца таким именем?! Да еще до войны? А что, была такая святая? Без святой ни один ксёндз бы ее так не окрестил!

— Ну конечно, была, как не быть. Жена Мешко II, двоюродная внучка кесаря Оттона, не могла же она быть язычницей! А звали ее именно Рыкса[6]. Так что девочку в свое время окрестили без малейших трудностей.

— Как родителям такое в голову пришло?

— Я предупреждал, что история длинная и запутанная, — напомнил Феликс с деликатным упреком в голосе. — У родителей были большие надежды. Рыкса была матерью Казимира Восстановителя, и они себе воображали… конечно, это только сплетни… что породили мать такой же монументальной личности, а имя ей в этом поможет. Пани Рыкса, или тетя Рыся, воспитанная в этом убеждении, свято верила в великую будущность своего сына, рожденного, кстати, очень поздно. Как-то ей в этом не везло, Анзельм Ключник родился, когда ей было сорок два года, может, даже сорок три. Тогда все очень удивлялись, что у нее все прошло без малейших осложнений, а она укрепилась в своей вере и превратила сыночка в идолище. Этот Анзельм Ключник, которого в семье звали Зельмусем и которому тогда было лет пятнадцать-шестнадцать, тоже находился среди толпы, окружавшей прадедушку. И именно пан Бартош был его репетитором. Ну вот, наконец я дошел и до него!

Феликс с облегчением выдохнул и подкрепился остатками легкого коктейля.

Возняк слушал с большим интересом и без нетерпения, потому что все эти фамильные чудачества ему очень нравились. Он ждал продолжения.

Феликс честно признался, что высказывания отдельных лиц он уже процитировать не сможет, потому что форму давно забыл, но содержание хорошо помнит. Это пан Бартош подбросил идею, чтобы в колыбели связать помолвкой молодую пару, как бывало в стародавние времена, и соединить узами брака новорожденную наследницу с самым младшим членом семьи, которого судьба готовит к высоким свершениям. А именно — с Зельмусем. Поддержку тети Рыси, вовсе не удивленной таким предложением, он мигом получил, и немедленно был создан особый документ, который наказывал Зельмусю и Барбаре в надлежащий момент заключить супружеский союз.

Документ не только не имел никакой юридической силы — в нем не было ни капли смысла. Под ним подписалась половина присутствующих, а вторая половина резко запротестовала по не вполне понятным причинам. Пан Бартош, несомненно, вступил в какой-то сговор с тетей Рысей, потому что общими силами они выдумывали все новые странности, домогаясь их одобрения у прадедушки. Точнее говоря, домогалась тетя Рыся, в то время как пан Бартош со стороны рационально обосновывал очередные глупости, из-за чего перессорились все со всеми.

Прадедушка вообще не протестовал, только обменивался взглядами с Феликсом. В суматохе кто-то украл большой конверт с документами новорожденной наследницы, свидетельством ее родителей о браке, свидетельством о ее рождении, свидетельством о крещении, свидетельством о смерти ее отца — словом, все документы, которые могут быть у младенца в таком возрасте. Это не было катастрофой, потому что нотариально заверенные копии вместе с завещанием хранились у нотариуса, но в течение полутора десятков лет Феликс не мог следить за судьбой ребенка, что доставило ему массу хлопот и трудностей. Потом выяснилось, что конверт стибрила тетя Рыся.

— Зачем?

— Понятия не имею. Разве только затем, чтобы добавить проблем. Может быть, как своего рода страховку. Теперь я уже более или менее знаю, что происходит с наследницей, но знаю также и то, что условие она не выполнила и о детях не думает.