Чисто конкретное убийство

— Ну, с белой фатой она уже не заморачивалась, костюм заказала: красный, юбка в пол, с таким как бы хвостиком сзади, шляпка тоже красная, но тут уж она не выдержала: белую вуаль прицепила. Тоже мне девственница нашлась! Валюсь-то на коленях с ней к алтарю пополз бы, он ведь и разводиться собрался ради нее, а она все нет и нет, потому что обожаемый идол к ней непременно вернется…

Возняк вдруг опомнился:

— Минуточку! Какой Валюсь?

Пани Красную несло, как по кочкам.

— Рептилло, Валериан. На улице Мадалиньского живет, смышленый такой парень: из партийного аппарата по-умному дал стрекача, притаился, а сейчас большим бизнесменом стал, клоп мерзкий.

— Адрес, телефон, место работы!

— Да пожалуйста, пожалуйста, он лапоть сермяжный, куда ему до Бартоша, но пусть этой великосветской шлюхе и такой не достанется!

Глубоким сочувствием и пониманием Возняк сумел утолить печали пани Идалии, что принесло еще длинную и чрезвычайно полезную тираду. Он волнения у комиссара разгорелись щеки.

Он уже знал, что делать и как ловить недоступную пани Хавчик. А также на всякий случай и Валюся Рептилло.

* * *

Эву Гурскую, по собственному почину держащую руку на пульсе расследования, которое ее теперь интересовало все больше, постигло страшное потрясение.

В общем, она не вмешивалась, молчала как камень, но не только стала навещать дядю на работе чаще обычного, а еще и завязала тесные знакомства со всей бригадой Возняка, однако самому ему в глаза не лезла. Иногда она даже приносила пользу и пристально следила за успехами расследования тайны лопаты, возникшей, собственно, в ее присутствии.

Она как раз стояла в книжном магазине в очереди в кассу с тремя выбранными книгами. Очередь была невелика. Какой-то мужчина расплачивался мелочью за выбранное творение, он плохо видел, и процесс затянулся. Кассирша явила ангельское терпение, а между Эвой и кассой оставалась только одна дама средних лет. Дама прижимала к животу дюжину тонких детских книжечек, с плеча у нее свисала пузатая кожаная сумка, а в другой руке дама держала пластиковый пакет, в котором позвякивало что-то стеклянное, но ничто не предвещало большой потери времени. Избавиться бы только от пана с кучей мелочи — и очередь двинется быстрее.

Однако же дама отличилась то ли неловкостью, то ли небрежностью.

Пан с мелочью отошел от кассы, упустив на пол только две монетки по десять грошей, а дама размашистым жестом плюхнула на кассу детские книжки. При этом она выгнулась вперед, чтобы в отсутствие третьей руки животом придержать расползающиеся книжки. И тут молния ее набитой сумки разъехалась, и оттуда весело заскакали прелестные маленькие круглые луковички, под ноги Эве и всем вокруг.

— Господи Иисусе! — завопила пани. — Мои тюльпаны!

Эва бросила свои книги на прилавок, машинально наклонилась, чтобы тут же начать собирать драгоценные луковички, и со всего размаху вбила свою корму в кого-то, кто стоял сразу за ней. Этот кто-то жалобно застонал, но назад не отшатнулся, услышав возглас кассирши:

— Не двигайтесь, пожалуйста, а то все растопчете!

Кассирша была права — луковичек было много. Эва перестала нагибаться и кланяться, присела на корточки, виновница катастрофы последовала ее примеру, грохнув вторым пакетом о прилавок. В пакете что-то лопнуло, потому что стеклянный звон усилился. Из глубин книжного магазина примчалась продавщица, кассирша подала сборщицам тюльпанов два маленьких пакетика, а сама стала пробивать детские книжки, довольно медленно, потому что ежесекундно наклонялась из-за кассы и взволнованно показывала на очередные луковички, весело скачущие вдаль.

Вчетвером собиратели быстро сладили с ними, в магазин не впустили только одного клиента, который застыл на входе, услышав отчаянный вопль: «Не входить!!!»

Дама, кряхтя, поднялась с пола и принялась объяснять, что это новинка, голландские тюльпаны, какие-то необыкновенные, низкорослые и очень ранние, она только что получила их от подруги. Кассирша наконец-то стала пробивать книги без помех, а Эва обернулась, чтобы только сейчас извиниться перед клиентом, которого едва не нокаутировала попой. Наклоняясь, она увидела мужские ботинки, поэтому поняла, что это мужчина. Ботинки были определенно мужские.

— Извините, пожалуйста… — начала она и замерла в изумлении. — Ой, я, кажется, с вами где-то встречалась?

Тут Эва потеряла дар речи, потому что мгновенно поняла где. Разумеется, она видела это прекрасное мужское лицо, только там оно было постарше, но таким же привлекательным. Эва много раз всматривалась в это лицо и намертво его запомнила вместе со всеми сопутствующими обстоятельствами. Это ведь просто невозможно: не мог же он ожить, помолодеть и прийти в книжный магазин…

— Проше пани, это невозможно, — сказал мужчина, с интересом ее разглядывая. — Мы совершенно точно никогда раньше не виделись, я бы никогда этого не забыл, и речи быть не может.