Чисто конкретное убийство

— Я приняла решение настоящего мужчины и еду к Феликсу, — заявила она, не дав мне сказать ни слова, и помахала у меня перед носом сохнущим маникюром — Я только жду Патрика, потому что городским транспортом мне что-то решительно не хочется ехать. Мне нужны деньги на вторую машину, одна на двоих — это маловато. Возьму-ка я трость.

Я бросила карты на стол и оглянулась на Баську. Из угла за дверью она выволокла свою трость с колесиками и прислонила ее к спинке кресла.

— И за каким чертом тебе эта штука?

— Не знаю. Может, понадобится пробудить в нем жалость. Если раздумаю — спрячу трость в прихожей, там ведь должна быть прихожая. А что ты принесла?

— Доделай другую руку и помаши, а то лак размажется. Потом посмотришь.

— Этот лак быстро сохнет. А на что я должна смотреть? На твою добычу? Ты ее у них все-таки вырвала?

— Гурский даже перестал подозревать меня в коварных трюках, потому что поймали убийцу.

— Валькирия! — догадалась Баська и левой рукой вынула из буфета стакан для меня. Как это часто бывало, чай стоял в термосе на столе, и я налила себе сама, чтобы у нее высох маникюр.

Кровавый лак дико искрился.

— Ну да, она в конце концов призналась. Погубили его бабы.

— Должно быть, он ее здорово достал. Наверное, признаться ей помогли.

— Все правильно. Я лично вошла в состав помощников. Даже Марленка поучаствовала: она, сама того не ведая, помогла Возняку ее спровоцировать.

Я коротко пересказала все, что сама узнала о том драматическом допросе. Баська проявила полное понимание.

— Ну естественно: ты исчезла с горизонта, муж почил в бозе, влюбленные из Вероны свободны, как пташки в небе, а он, оказывается, ее не хочет. Тут и булыжник бы разъярился.

— Ну, и эта лопата под рукой…

— Посмотри-ка, ведь это на самом деле оказалась лопата. А я сначала думала, что все дурака валяют, с нами обеими во главе. Орудие убийства. И ведь он сам на себя ее наточил — судьба. Так что у тебя тут?

Мы наконец занялись картами. Я решила больше не скрывать тайну и объяснила ей, в чем дело, только сбивчиво, потому что сама не была ни в чем уверена.

— Бартоша ты знала, тебе не надо ничего объяснять. Это были какие-то тонкие намеки на толстые обстоятельства, неясные и туманные загадки: мол, ах, он кое-что знает, но никому не скажет, хочет только проверить, поэтому я должна ехать по буеракам и колдобинам. Мол, он не одобряет получения наследства от предков и всякое такое…

— А ему какое дело? — рыкнула Баська. — Это его наследство или мое? Пусть отказывается от собственного!

— Ему не от чего было отказываться. Ты вот сюда посмотри. — Я постучала ногтем по карте. — Вот эти закаляки, которые он везде вставлял, имели разное значение, это все, что я смогла из него выдавить. Но я нашла твой охотничий домик и подъезд к нему — вовсе не через мой бурелом, а кружным путем. Вот тут мой атлас с буреломом, присмотрись, а тут кусок его штабной карты, сравни. У меня столетний ствол над водой, а у него домик среди леса.

— Вот это маленькое рогатенькое?

— Все правильно, так он отмечал строения, заслуживающие внимания. И при этом таинственно бормотал, что он знает, а никто больше не знает, а знания — это власть. Он пытался дать мне понять, что речь идет о секретных немецких документах, только я ему не поверила ни на грош.

— Насколько я его помню, ты и так необыкновенно много из него выдоила.

— Но ведь с какими усилиями!.. Я ехала через бурелом, устроила скандал на четыре конфорки, потому что выезжать мне пришлось задом, а боком моя колымага съезжала в воду. Я чудом не утопила машину! Потому что людям табель там точно не грозила бы.

— Там должны были быть пиявки-рекордсменки, — с омерзением заметила Баська.

— Естественно, были. Они тоже участвовали в представлении, потому что я себе вообразила, как они на меня нападают. Но тут я побила собственные рекорды: никогда больше я не вытянула из него столько сведений. Остальное может означать все, что угодно, я сейчас опираюсь только на полунамеки и загадки, он мне их подсовывал и требовал, чтобы я их разгадывала, а я — фигушки.

— Почему?

— Надо было видеть его триумф, когда я ошибалась. А у меня дурной характер, я взбунтовалась: да пусть он повесится на своем триумфе! Вот и осталась у меня от того времени жажда информации, а во-вторых — какие-то такие неясные подозрения. Наверняка он что-то знал!

Баська страшно рассердилась.

— Все что-то знают, но я — меньше всех! Погоди, склепы и гробницы. Про три я точно знаю, это ведь строения, правильно? Давай посмотрим, есть ли они на картах.

Мы обе умели читать какие угодно карты.

Местоположение захоронений Баська знала, нам удалось найти все три, а на них — каракули Бартоша.

— Мои подозрения еще сильнее твоих, — мрачно заявила она. — На черта ему сдалось мое наследство от предков?

— Тайна, — не колеблясь, ответила я. — Он обожал всяческие тайны, жаден был на них до невероятия. Чтобы иметь их для себя. А к этому прекрасно подходит очаровашечка Зельмусь — как я понимаю, твой несостоявшийся жених.

Баська вздрогнула так, что пролила чай на штабную карту Бартоша. Она вытерла его рукавом.