Чисто партийное убийство

Вспоминает Медведев: «Пошли мы с ним гулять по берегу вдоль моря и зашли, там был такой участочек, посаженные растения. Он увидел эти, бамбук, молодой бамбук рос, красивый, небольшой участочек посажен. Он зашел туда и давай рвать этот бамбук, то есть ломать. Я говорю: «Андрей, ты что делаешь, это же люди посадили, смотри, как красиво». А он: «А». Я не выдержал, схватил его за руку и по заду огрел. Он надулся и говорит: «Я дедушке все расскажу». Я говорю: «Ну, давай, рассказывай». На следующий день, этот день закончился, на следующий день выходит и опять меня ждет. Говорю: «Ну что, сказал дедушке?» Молчит. Отвернулся так, молчит. Я говорю: «Ну ладно, если не сказал, то молодец. Если сказал, то опять молодец. Дедушка бы тебе еще раз врезал».

Первый громкий звонок, связанный со здоровьем, прозвенел в шестьдесят восьмом, во время тяжелейших переговоров с чехословацкой делегацией накануне ввода войск.

Как рассказывал Косыгин, он вдруг почувствовал, что у Брежнева стал заплетаться язык, а через некоторое время Леонид Ильич опустил голову на стол.

Перепуганные помощники и охрана отнесли его в комнату отдыха, где примчавшиеся врачи сумели поставить точный диагноз — реакция слабой нервной системы на снотворное.

К тому моменту тщательно следящий за своим здоровьем Брежнев, в одночасье бросивший курить, как только об этом попросили врачи, уже начал попадать в зависимость от снотворных препаратов.

Началось все с того, что из-за многолетней колоссальной нагрузки у него стал пропадать сон.

В такие ночи Брежнев злился, не мог нормально отдохнуть и в конце концов попробовал принимать снотворное — одну-две таблетки.

Вначале.

Потом все больше и больше.

Наступит момент, когда проблема таблеток для Генерального секретаря выйдет на уровень Политбюро, а пока ни врачи, ни охрана, ни соратники по Политбюро ничего не подозревали.

Однако сотрудники охраны уже в 1969 году во время очередного заплыва на море обратили внимание на странную шутку, обращенную к доктору:

— Сейчас я тебя утоплю! — смеясь, крикнул Брежнев.

— Не надо, — жалостливо, в тон Генеральному, ответствовал врач.

— А ноксирон дашь?

— Дам, дам, только не топите.

Тогда охрана еще не знала, что такое ноксирон, нембутал и прочие препараты. Она не подозревала, что скоро выучит все эти названия наизусть и будет делать все, чтобы ограничить их прием Генеральным секретарем ЦК КПСС, который был тяжело болен и разрушался буквально на глазах.

К 1974 году Брежнев бесповоротно выиграет борьбу за власть. И надо же такому случиться — именно в этот момент сломается окончательно.

Не догадываясь о серьезности и необратимости изменений здоровья Брежнева, охрана и ближайшее окружение все чаще стали попадать в форс-мажорные ситуации. Одна из них случилась во время визита во Францию. В резиденции во время утреннего туалета начальник охраны Ребенко обратил внимание, что Брежнев долго не выходит из ванной комнаты.