Чисто семейное дело

— Самый высокий процент совпадения у родных братьев и сестер. Так что если вы готовы…

— Вы еще спрашиваете! Да я готов лечь на операционный стол немедленно!

— Вот и отлично! — доктор ободряюще улыбнулся. — Тогда в течение самого короткого времени мы проведем необходимые анализы и будем верить в успех.

2

Последующие дни прошли в напряженном ожидании, каждый телефонный звонок заставлял всю семью замирать от страха и надежды, и каждый раз трубку брал Илья. Наконец он прозвучал, этот долгожданный звонок. Доктор Гюнтер позвонил лично.

— Хорошо, что вы подошли к телефону… Вам необходимо немедленно подъехать в клинику, возникли кое-какие проблемы…

— Брату хуже?

— Нет, слава богу, его положение стабилизировано. Мне бы хотелось поговорить о вас, — врач помолчал, — и не расстраивайте родителей раньше времени. Просто скажите, что анализы необходимо повторить.

Впервые Илья понял, что означает выражение «идти как на Голгофу», внизу живота появилась противная холодная боль, руки стали ледяными и влажными. В больницу он вошел почти в обморочном состоянии.

— Я все понял, герр доктор, — тихим и каким-то обреченным голосом произнес Илья, — у меня обнаружено то же самое?

Доктор Гюнтер удивленно взглянул на трясущегося мужчину поверх очков.

— Отнюдь. С чего вы взяли?

— Но… вы же сами сказали, что речь пойдет обо мне…

— Да, — врач захлопнул папку, содержание которой перед тем внимательно изучал, — нам действительно необходимо поговорить. Признаться, я бы с большим удовольствием побеседовал с вашей матушкой, но, к сожалению, в ее состоянии это не представляется возможным. По правде говоря, вам я и вовсе не имею права об этом рассказывать, однако речь идет о жизни человека, и, может быть, не одного. Неизвестно, как перенесут смерть сына ваши родители.

— Значит, речь идет только о том, что я не смогу стать донором? — со смешанным чувством отчаяния и облегчения спросил молодой человек.

— И да и нет. — Врач выдержал паузу. — Вы знали, что ваши родители являлись близкими родственниками?

— Да… По-моему, они двоюродные брат и сестра…

— Именно. А в их случае иметь детей чаще всего противопоказано. У вас там что, совсем не проводили соответствующих анализов перед близкими браками?

— Понятия не имею. — Илья по-прежнему не понимал, о чем речь. — Я уехал из Советского Союза совсем маленьким. Да что случилось?

Немолодой врач выдохнул и потер лоб.

— Видите ли, у ваших родителей одинаковое генетическое заболевание. Им ни в коем случае нельзя было иметь детей. Еще странно, что ваш брат дожил до такого возраста.

Молодой человек растерянно улыбнулся.

— Что значит — до такого? Ведь я значительно старше Федора.

— Старше, — лицо доктора Гюнтера приняло странное выражение, он помолчал и нехотя добавил. — Но вы не их сын.

У Ильи потемнело в глазах. Он ожидал какого угодно известия, но представить себе хотя бы на секунду подобное…

— Вы, надеюсь… шутите? — пробормотал он, вставая.

— Как вы думаете, сколько на свете врачей, способных шутить на такие темы?

— Но, может, это ошибка? Давайте я сдам все еще раз.

— Сомневаюсь, что в этом есть необходимость. Если помните, мы делали анализы два раза.

— Но… как это могло произойти?!

Доктор Гюнтер развел руками:

— Если бы ваши родители так ожидали результатов исследований, то я мог бы предположить, что они вас просто усыновили… Ваша матушка также вне подозрения, совершенно однозначно, что вы не являетесь даже ее сыном. Следовательно, что-то случилось в роддоме.

— Да что там могло случиться? — Илья растерянно взирал на листы с результатами анализов, разложенные на столе.

— Можно только догадываться, что происходило в советских клиниках! Возможно, при коммунизме и дети должны были быть общими… Извините. Вас могли подменить, перепутать, все что угодно…

— Значит, если тот ребенок, я имею в виду их настоящего ребенка, сейчас жив, то можно было бы попытаться…

— Я бы не строил на сей счет иллюзий, — врач собрал документы в папку и отложил ее в сторону, — с такой наследственностью выжить было бы просто чудом.

— Так что же делать?

— Попробуйте оповестить всех родственников, дальних, близких, до десятого колена. Возможно, кто-то из них сможет стать донором.

— А сколько времени у нас есть?

— Мало. Максимально шесть-семь месяцев.

3

Шереметьево неприятно поразило Илью. Можно сказать, это была нелюбовь с первого взгляда. Главный международный аэропорт страны оказался темноватым, душным помещением, слишком маленьким и слишком грязным для своего уровня. Под низким, закопченным пандусом слонялись таксисты, больше похожие на разбойников с большой дороги.

— Эй, мистер, давай довезу! Недорого, долларов сто и поедем куда надо.

— Куда кому надо? — мрачно поинтересовался мистер в тщетной надежде отыскать хоть какой-нибудь государственный транспорт.

— Неужели вас не встречают? — послышался сзади женский голос.

Илья раздраженно повернул голову, но тут же улыбнулся: голос принадлежал миловидной девушке, летевшей с ним одним рейсом.

— Да, — смущенно засмеялся он, — признаться, не ожидал таких проблем: ни одного такси.