Чисто царское убийство

– Все так было, как вы сказали, – начал Меншиков. – Я искал яд, который произвел бы нужное действие, и раздумывал, как его подать. Тут вспомнил, что государь всегда любил сладкое, никогда от него не отказывался. Стало быть, нужно было поднести ему конфекты. Но кто это сделает? У меня среди слуг была Зулейха, турчанка, взятая казаками близ Азова. Очень милая девушка и такая сообразительная!..

– А нельзя ли нам потолковать с этой милой девушкой? – спросил Углов.

– Нет, увы. – Князь понурился. – Как же можно потолковать, если она уже с год в сырой земле лежит? Скосила ее лихорадка болотная. Известное дело. Погоды у нас для южных людей неподходящие.

– Опять врет, – заявил Ваня. – Никакая болезнь эту Зулейху не скосила. Он сам ее и убрал. Хотя не своими руками. Никита, секретарь его, задушил или зарезал девчонку.

– Задушил, – признался Меншиков. – Пришлось так сделать. Не мог я ее в живых оставить – слишком многое знала. Да и супруга все допытывалась, что эта смазливая девица у нас во дворце делает. Пришлось избавиться.

– А солдата, который на часах стоял возле спальни Петра, тоже Сараев убил или ты постарался? – спросил Углов. – Только не ври. Ты же видишь, мы всякую брехню сразу опознаем.

– Я, – признался Меншиков. – Лучше бы, конечно, поручить такое дело Никите, да кто бы его во дворец пустил? Опять же, Зулейку с подарком в спальню к государю только я мог провести. Никите часовой не поверил бы.

– Да, князь, много ты крови пролил, – заявил Углов. – Теперь ответь мне на такой вопрос. Кто еще из знатных людей с тобой в заговоре состоял, знал, что ты Петра отравить хочешь? Шафиров? Ягужинский? Головкин? Остерман?

– Как же можно в таком деле кому-то открыться? – отвечал Меншиков. – Меня враз государю с головой выдали бы. Да, многие из приближенных царя Петра имели на него обиду. Он был крут, гневлив. Но никто не думал смерть ему причинить.

– Но ты-то думал! – возразил Дружинин. – Будем считать, что следствие закончено. Вина подсудимого полностью установлена. Она оказалась даже тяжелее, чем мы ожидали. Налицо три убийства – царя Петра, часового и девушки-турчанки, которую злодей сам же и вовлек в свой заговор. Осталось определить наказание. Мне кажется, оно очевидно. Князь Меншиков должен умереть той же смертью, что и его жертва, император Петр Алексеевич. То есть от яда. Я с собой и мышьяк принес. Только не в конфектах, а в виде настойки. – Оперативник вынул из кармана пузырек внушительных размеров. – Тут хватит мышьяка, чтобы слона отравить, – сообщил он. – Сейчас дадим ему выпить, свяжем, рот заткнем, чтобы на помощь не позвал. К утру он умрет в таких же мучениях, как и его жертва.

– Нет, погоди! – остановил его Иван. – Мы же решили, что должно быть слово защиты. Я готов его сказать. Да, вина подсудимого доказана и огромна. Он обманул доверие своего государя, через его труп шагнул к богатству и власти. Но у него имелись смягчающие обстоятельства. Император сам не раз давал ему примеры несправедливых расправ. Он замучил в тюрьме собственного сына, царевича Алексея. Потом был кавалер Монс, которого Петр заподозрил в связи с Екатериной, и многие другие. Князь был приучен царем к жестокости, потому и сам ее проявил. К тому же он сохранил человеческие чувства к жене, к дочерям. Давайте дадим ему шанс исправиться. – Иван повернулся к Меншикову и сказал: – Мы сохраним вам жизнь, если вы пообещаете завтра же покаяться в своих преступлениях. Можете рассказать о них императрице, канцлеру Головкину или прокурору Ягужинскому, в церкви покаяться – как хотите. Обещаете?

– Да, я обещаю! – воскликнул светлейший. – Во всем признаюсь! Перед матушкой императрицей на колени паду!

– В таком случае предлагаю оставить его в живых, – сказал Иван.

– Ты что, ему веришь? – с удивлением спросил Дружинин.

Углов тоже смотрел на товарища с недоумением.

Тогда Ваня склонился к ним и прошептал:

– Я знаю, что он врет, но хочу дать ему шанс. А свою кару он получит, причем жестокую. Я придумал, как это сделать. Прямо завтра. Точнее, послезавтра – если за день мы не услышим о его признании.

Глава 30

Ни о каком признании светлейшего князя императрице Екатерине Алексеевне жители Петербурга не услышали ни на следующий день, ни в какой другой. Зато в городе говорили о том, что из крепости сбежали то ли двое, то ли трое опасных преступников и их ловят по всему Петербургу. Те злодеи задумали извести лютой смертью государыню и виднейших сановников. Поэтому охрана царского дворца и всех домов знати значительно усилена. Горожанам велено докладывать обо всех подозрительных приезжих, в частности, о неком усатом брюнете высокого роста, блондине, который называет себя надворным советником Угловым, и его брате Иване, юноше, у которого правая рука искалечена.

Всю эту информацию друзьям сообщил тот самый усатый брюнет, то есть Дружинин, ходивший к дворцу и в самые людные места города, чтобы узнать новости. Правда, он бродил среди толпы, приняв некоторые меры предосторожности. Усы майор сбрил, нацепил парик, а к телу привязал разное тряпье, что придало ему округлость.