Чистодел

— Я связался с руководством, — торжествующе заявил с порога Ванька. — Моя группа никуда не убывает и участвует в мероприятии до конца.

— Чудны дела твои, Господи! — проговорил обаятельный господин, только что серьезно меня озадачивший. — Ладно, пусть так. Хорошо, хоть успел…

— Что успели? — удивился Рудиков.

— Это я о своем, девичьем, — пояснил барин и кряхтя встал со стула.

Как будто совсем не он минутой раньше демонстрировал легкость юного джейрана. Хотя вряд ли эти милые животные хоть иногда сидят на стульях во всяких подвалах.

— Схожу, тоже обменяюсь мнениями кое с кем, а вы пока поработайте с товарищем, — проговорил толстячок и вышел, недоуменно покачивая головой.

Вот ведь артист!

— Что смотришь так нерадостно? — с торжеством осведомился бывший однокашник, подошел поближе, остановился и глянул орлом.

— Просто задумался.

Я ничуть не соврал. Мне было, между прочим, о чем поразмыслить.

«Сделай его, — сказал тот самый дядя в белой кепке. — Знаю, ты сможешь».

А я и не спросил, зачем это надо.

— Да, ты у нас мыслитель, — заявил Ванька и навис надо мной глыбой.

Он был готов продолжить отбивать кулак о мой многострадальный ливер или перейти к другим частям тела.

Мысли забегали в голове как тараканы и застучали вразнобой не хуже целого стада дятлов. Допустим, я прямо сейчас грохну Ваньку-супермена, и что? Не получится ли, как в том старом анекдоте про ковбоя, которому внутренний голос посоветовал плюнуть в морду вождю, а потом и сказал: «Отлично! Вот теперь тебе точно звездец»?

Джентльмен в белой фуражке, конечно же, не мать Тереза в брюках. В живых он меня точно не оставит, но хотя бы намерен предложить мне партию в шахматы, в то время как бывший однокашник явно собирается без лишних изысков сыграть со мной в городки. Причем исключительно по собственным правилам. То есть швыряться дубинами будет все время он, а я всю игру проведу в позе «бабушки в окошке».

Без малейших колебаний выбираю шахматы. Тем более что играть эту партию я собираюсь белыми и первый ход уже сделал.

— Скажи хоть что-нибудь. — Ванькин кулак довольно приличных размеров, весьма грамотно набитый, начал движение в мою сторону.

— Рудиков, ты чмо! — негромко, но отчетливо проговорил я.

— Что? — изумился тот.

Кулак его не застыл в воздухе, просто замедлил движение. Большего мне и не надо было.

Для того чтобы убить кого-то одним ударом, совершенно не обязательно подкрадываться в темноте, тихонько поскрипывая туфлями на резиновом ходу, и с потягом лупить жертву по черепу национальным русским инструментом, то бишь ломом, или бейсбольной битой. На теле человека имеется достаточно таких мест, удар по которым приводит к мгновенной смерти. При этом совершенно не обязательно быть Майком Тайсоном или гением карате. Вполне достаточно резко и точно попасть.

Так я и сделал. Ударил, что называется, навскидку, и попал.

На этот раз Ванька не успел от всей души вписать мне по организму. Его собственная душа отлетела куда-то прочь, а тело безвольно обмякло и сползло вниз. Бывший отличник и крутой служака звучно приложился лбом об угол кресла и упал на колени к моим ногам, как блудный сын, возвратившийся после долгих странствий в отчий дом. Он даже боли не почувствовал.

Я наклонился, извлек из верхнего кармана его рубашки в стиле милитари пачку сигарет и дешевую пластиковую зажигалку. Ему они все равно уже были без надобности. Я закурил и занялся тем единственным, что мне оставалось делать, то есть стал ждать.

Глава 41 Записки паркинсоника

— Наш полковник допустил некоторые, как сейчас модно говорить, упущения. Перед началом работы любого клиента положено жестко фиксировать. Он пренебрег этим правилом. В общем, вечная ему память и царствие небесное.

Я пришел в себя рывком, внезапно и сразу, как будто из омута вынырнул. Только, в отличие от первого раза — ну и денек сегодня выдался! — чувствовал себя просто прекрасно. Бодрость духа, полная ясность мыслей, даже жажды почти не было.

Я медленно, не поворачивая головы, осмотрелся. Прежнее место действия. Все тот же персонаж совсем близко от меня.

— В остальном полный порядок, — продолжил бубнить в трубку мой сосед по гостиничному этажу в сдвинутой на затылок белой фуражке, прохаживаясь взад-вперед рядом со мной. — Да, теперь знаем.

А интересный у него, однако, телефончик. Стоит небось будь здоров. Зато не пеленгуется и сигналы принимает где угодно: в подвале, на дне морском или даже на Эвересте.

— Выезжаем часов через шесть. — Барин остановился, посмотрел на меня и подмигнул. — Уверен, справимся своими силами. Группу покойника, в смысле полковника, предлагаю вернуть. Она мне уже не нужна. — Он пожал плечами. — Пусть так. Как скажете. Да, конечно. Спасибо. К черту. Конец связи. — Толстячок отключил мобильник, положил его в карман, повернулся ко мне и спросил: — Ну и как дела?

«Как сажа бела», — хотел ответить я, но не смог.

Те звуки, которые мне удалось издать, меньше всего походили на человеческую речь. Это было сплошное сопение, свист, хрип и даже хрюканье.