Чистодел

Дверь растворилась. Этот поганец, неслышно ступая, подкрался поближе, постоял немного и вдруг влепил мне смачный пендель в то самое место, где спина теряет свое благородное название.

Я рванулся и зашипел от боли в запястье, прихваченном наручником.

– Что?

– Спишь, что ли? – Гера уселся на подоконник и свесил ноги.

– Уже нет. – Я потер глаза и повернулся на спину. – А в чем дело-то?

– Скучно мне! – проворчал тот.

Мачо не плачут, это каждый знает, но они то и дело впадают в лютую тоску от безделья.

– Давай споем, – предложил я. – Или спляшем.

– Попробуй, – заявил мой бессердечный страж и рассмеялся. – А я посмотрю.

– Не получится. – Я потряс скованной рукой. – Разве что ты…

– И не мечтай.

– Что же нам делать? – Я глубоко расстроился и предложил: – А давай я тебе стишок расскажу.

– О чем?

– Не о чем, а о ком, – строго поправил я. – Об альтруистах. Знаешь, кто это такие?

– Не глупее некоторых, – огрызнулся Гера и снизошел: – Валяй.

– Стихотворение! – Я улегся поудобнее и начал, жестикулируя единственной свободной рукой, с выражением:

Под разудалый смех, разбойный свист Народ по жизни потной пер гурьбою, А за углом опухший альтруист Страдал, привычно маясь с перепою. Кружась, летел на землю желтый лист. Стяжатель пил под красную рыбешку, А за углом небритый альтруист Давал кому-то без отдачи трешку. Мещане сытно танцевали твист. Вздымались в такт и опускались руки, А за углом несчастный альтруист Тащил в ломбард заношенные брюки. Нас жрет и гложет самомненья глист, Лоснятся наши рожи от елея, А за углом все тот же альтруист Пьет из горла, нас искренне жалея[4].

– Все, что ли? – хмуро спросил Гера.

– Могу еще государственный гимн исполнить, – сообщил я. – Приятным баритоном. Без ансамбля.

– Думаю, не стоит. – Он посмотрел на часы и заявил: – Извини, мне пора. Через две минуты футбол, «Спартак» – «Барселона».

– Наши точно продуют.

– Кто знает.

– Слушай, – оживился я. – А можно?..

– Не можно, – с удовольствием отозвался он.

– Хотя бы звук прибавь, – попросил я.

– Обойдешься, – отрезал Гера. – Не расстраивайся, в перерыве подойду, обо всем расскажу. – Тут зазвонил его телефон. – Да. Что? Не слышу! Алло! Вот черт!.. Спи, дорогой мой! – Он забросил мобильник в нагрудный карман рубашки и вышел.

– Хоть сигаретку оставь! – тоскливо прокричал я ему вслед.

А в ответ тишина. Жмот.

Я перевернулся на бок, прижал ухо к стене, дождался чудных звуков футбольного гимна. Время пришло. Игра начинается. Я тоже постараюсь поучаствовать в ней, хотя в списках и не заявлен.

Глава 24 Жестокая проза жизни

– Говорит и показывает Москва! Мы ведем наш репортаж из…

Вот и началось. Я перевернулся на спину. Где же они? Ага, вот.

Я поднял с пола собственные портки. Перед тем как лечь в койку, я их, конечно же, снял вместе с носками, а перед этим разулся. Интеллигентные люди, как известно, одетыми не спят.

Симпатичные такие штанцы, я их в Питере купил. В меру широкие, цвета хаки, с множеством карманов спереди, сзади, по бокам, на уровне коленей и даже ниже. Некоторые из них с клапанами и на пуговицах, закрепленных не нитками, а металлическими шпильками. Мне это сразу понравилось, потому и потратился.

Я расстегнул задний карман, вцепился зубами в пуговицу, потянул…

– Насыщенный цвет! – раздалось из-за стены.

Реклама, мать ее!

Я едва успел вернуть штаны на прежнее место и повернуться на бок. Дверь растворилась.

– Как насчет пивка? – весело спросил Гера. – Хочешь холодненького?

– С удовольствием, – хриплым голосом отозвался я. – И сигаретку. Я же просил.

– Еще чего-нибудь?

– Все, больше ничего не надо.

– Любой каприз за ваши деньги! – Гера сбегал на кухню, вернулся с тремя запотевшими бутылками, подошел и остановился в шаге от меня. – Держи! – Он ловко скрутил пробку с одной из них.

– Давай! – Я аж в струнку вытянулся, насколько наручник позволил, но только царапнул холодное стекло.

– А счастье было так возможно. – Гера издевательски расхохотался и сделал богатырский глоток. – Ладно, пойду, пожалуй. Не скучай. Кстати, не такой уж ты и крутой, как некоторые говорили. – Он вышел и закрыл за собой дверь.

– Это точно.

Со второй попытки я рванул эту самую пуговицу со всей, прямо скажем, накопившейся дурью и выдрал с мясом. Зубами же сорвал со шпильки пластиковую облатку, вставил конец проволоки в замочную щель, согнул. Просунул дальше, повернул немного по часовой стрелке, потом против. Легкий щелчок прозвучал райской музыкой.

Через несколько секунд я уже растирал и массировал затекшую правую конечность, а она все никак не желала приходить в норму. Потом я открыл и второй замочек, защелкнул наручники, просунул пальцы в кольца. Кастет получился неважный, но все равно лучше, чем ничего.

Гера – мужчина крупный и явно не хилый, к тому же сильно на меня сердитый. Устраивать с таким субъектом честный бой категорически не рекомендуется. Он выше, сильнее, а главное, быстрее меня. После той гадости, которой меня сегодня угостила нежная девушка, я до сих пор вялый, как зимняя муха.