Чистодел

Я быстренько засунул руку ему под куртку и извлек ствол, «ТТ» не первой свежести с фирменным глушителем. В наружном кармане я обнаружил еще одну полезную в хозяйстве вещь – универсальный железнодорожный ключ. Открыл с его помощью дверь, размахнулся и запустил в сторону придорожных кустов детище отечественной оружейной промышленности. Штука удобная и надежная, в отличие от шедевра, произведенного в братском Китае. Не дающее осечку всего-навсего три раза на пять выстрелов.

Потом я запер дверь, со всех ног рванул в служебное купе, оттолкнул пузатого самца в мужественных камуфлированных шортах и майке, как у Рембо, любезничавшего с проводницей.

– Там!.. – проорал я, задыхаясь от волнения.

– Что? – спокойно поинтересовалась грудастая красавица.

Она явно не первый год каталась туда-сюда в вагоне по рельсам и всего навидалась.

– Человек, – чуть умерив громкость, сказал я. – Лежит.

– Где? – спросил ухажер, поправил лямку майки и выдвинул вперед челюсть.

– Как где? В тамбуре, – сообщил я, постепенно успокаиваясь.

– Он хоть живой? – спросила проводница и зевнула от всей души, продемонстрировав коронки из нержавейки и гланды.

– Не знаю. – Мой голос прозвучал совсем тихо и даже как-то жалко.

– Пошли. Надо бы глянуть. – Мужик легко, одним пальцем отодвинул меня в сторонку и решительно двинулся по проходу пузом вперед, с руками на отлете.

Спина его и сама походка выражали решительность и отвагу. Следом, колыхая выпуклостями, лениво двинулась проводница. Я робко замкнул колонну и держался на некотором отдалении.

В Брянске пострадавшего сняли с поезда. Прямо к вагону подошла «Скорая». Двое мужиков довольно хрупкого сложения погрузили его на носилки и, кряхтя, поперли к выходу. Он, не поворачивая головы, глянул на меня сквозь навернувшиеся слезы.

Я улыбнулся ему и помахал на прощанье рукой. Дескать, даже не благодари. На моем месте так поступил бы каждый. Такое случается не так уж и редко. Отправился человек по шерсть, но встретил достойного противника и вернулся стриженный под полубокс.

Так что давай-ка без обид, мужик. Лечись и надейся на лучшее. Тут ведь может по-разному повернуться. Если тобой займется специалист класса Сергея Ивановича Львова, то недели через три ты начнешь ходить, а еще через пару-тройку месяцев сможешь вернуться в профессию. Ну а коли угодишь в руки какому-нибудь мануальному халтурщику из числа бывших сантехников, то будешь остаток жизни передвигаться исключительно с помощью костылей. С позвоночником шутки плохи.

Странный тут у них в Киеве вокзал: ни одного бомжа на перроне и чисто, блин, как в трамвае. Как будто его старательно вымыли с мылом перед моим приездом и везде новенькие урны расставили, чтобы было куда плевать.

Я поднялся по лестнице, прошел застекленным переходом, купил в буфете стаканчик эспрессо за очень смешные деньги. В переводе на российские получилось всего тридцать рублей. У нас за такую сумму можно в лучшем случае получить по морде, да и то тот тип, который тебе врежет, доплаты потребует.

Я вышел через стеклянные двери, остановился, поставил на парапет сумку, картонный стаканчик с кофе и полез за сигаретами. Потом глянул на часы: ого, поздновато. Я перевел стрелки на час назад. Да, вот теперь в самый раз.

Жара спала, на город опустилась прохлада. В такую погоду хорошо гулять. Я обязательно прошелся бы, если бы знал, куда идти.

Я с удовольствием подымил сигареткой под очень даже приличный кофеек. Он на ночь, говорят, вреден, потому что возбуждает. Меня же этот напиток, наоборот, успокоил и расслабил.

История, произошедшая сегодня днем, успешно перешла в разряд прошлого, такого незначительного, что и вспоминать-то не стоит. Оно и правильно, нечего страдать и переживать. Жить надо настоящим, неповторимым и своеобразным текущим моментом. Таким, как сейчас. Стою себе, пейзажами любуюсь, кофе пью. Никого не трогаю, да и сам никому не нужен. Красота!

Я допил, докурил, культурно выбросил пустую тару и окурок в урну, спустился по ступенькам к стоянке такси. Там я открыл заднюю дверцу машины, забросил на сиденье сумку и устроился сам.

– Куда едем? – с ощутимой ленцой спросил мужик средних лет в сетчатой безрукавке на голое тело, сидящий за баранкой.

Наверное, он угадал во мне москаля. В зеркале, укрепленном на лобовом стекле, я увидел, как у него загорались глаза. Так ведут себя лампы в старом приемнике или телевизоре.

– Площадь Победы, гостиница «Лыбедь».

– Семьсот гривен, – выдал он тоном, не терпящим возражений, и я заржал во весь голос, не сдержался.

По-вашему, все романтики и мечтатели уходят в моряки или трудоустраиваются космонавтами? Хрен в сумку! Они месяцами болтаются по морям и океанам или тусуются в космосе исключительно для того, чтобы не возвращаться каждый день домой, в до боли любимую семью.

Те персоны, которые реально способны воспарить душой на ровном месте, работают таксистами. Днем и ночью, в любую погоду, от Вальпараисо до Магадана, от Рейкьявика до города Ош, который и на карте-то не сыскать.