Чистое небо

— Та шо нам, — икнул Гвоздь, подмигивая. Потом вдруг посерьезнел, наклонился к собеседнику и сказал:

— Ты меня не учи, Смирный. Я, покуда жив, буду из помойки этой все брать, понял? Пока не обрыднет. Или пока деньжат не наколочу. Ну а потом…

— И что потом? — усмехнулся Смирный. — Рванешь отсюда? Бабу найдешь? Детей настругаешь? Не-ет, Гвоздь, иная доля наша. Ковыряться здесь до самой смерти. Вопрос — как долго?

Казалось, он хотел продолжить, но все-таки замолк, налил в стакан сивухи и выпил залпом, не закусывая.

— Ты, Гвоздь, еще допрыгаешься, — заговорил старик. Голос его, на удивление, был достаточно крепок и никак не вязался с внешним видом Профессора. Разговаривая с ним, Смирному всегда хотелось прикрыть глаза. Гвоздь поморщился от менторского тона, но смолчал.

— Я видел многих сталкеров, — продолжал Профессор. — Видел… Но все они лежат в земле, гниют. Кто в Зоне. Кто от патрульных пуль сгинул. Кто умер не физически — всякое видел. Но вам, молодые люди, я могу сказать одно: если дерзок — дерзай, если заносчив — уходи, пока не поздно…

— Слушай, дедуля, — ехидно проговорил Гвоздь, — а ты-то чего сюда перебрался? Ты ж ведь какой-то ученый там был, диссертаций много настрочил? Видать, и хлебушек маслом намазать можешь, а все живешь в своем сортире. На кой это тебе?

Профессор долго смотрел на него отрешенным взглядом, потом вздохнул.

— Вы вряд ли сможете понять это… Мною двигало любопытство, да не мной одним. Нам было ужасно интересно, что это такое — Зона. Подарок это или проклятие? Контакт с внеземным разумом? Дар природы? Послание из будущего? Ответов на эти вопросы нет до сих пор.

— Любопытство побуждает на отчаянные шаги, — тихо не то спросил, не то предположил Смирный.

— Не любопытство, — вздохнул старик. — Безысходность…

Они налили снова. Выпили. Помолчали. Слышно было, лишь как мотыльки бьются о лампу над столом да гудение сверчков за тонкими стенами трейлера.

За стеной послышался шорох. Гвоздь дернулся. Рука Смирного потянулась к кобуре. Профессор безразлично повернул голову.

В дверях показалась темная фигура. Грязный комбинезон, лицо теряется в тени капюшона. Винтовка за плечом. Рюкзак.

Сталкер. Солдат удачи в хаосе.

Человек откинул капюшон, бросил рюкзак на топчан, винтовку бережно поставил в угол и присел рядом с Профессором. Стало совсем тесно.

— Ну здоров, Терентий, — протянул руку Смирный.

— Терентий я был раньше, — ответил сталкер. — Теперь Тэк, ты же знаешь.

Он налил самогона и жадно выпил, не закусывая.

— Ну что, о чем гутарите? — спросил Тэк.

— Да ни о чем, так, философствуем, — ответил Смирный.

— А, сопли жуете, — понимающе кивнул Тэк. — Небось опять про Зону — как да откуда?

Профессор взглянул на Тэка, почему-то покачал головой и шумно отхлебнул свой чай.

— Вообще-то это интересно, — сказал Смирный. — И потом, зная природу явлений, происходящих там, это может стать полезным…

— Как по мне, это бесполезно, — перебил Смирного Тэк. — Ну вот скажите, какая уже разница, как это произошло? Ну, будете вы понимать все ваши явления, и что? А если это понимание окажется настолько страшным, что разрушит человечество? Что, если это понимание будет нести горе, а не счастье?

Молчавший доселе Гвоздь встрепенулся, хихикнул и заявил:

— Правильно, Тэк, бред собачий это. Есть Зона — ну и черт с ней. И нам хорошо, и ученые мозги свои сушат, и военщина при деле. А что там внутри и по каким законам Ньютона там яблоки падают — не нашего ума дело. Хотя странные дела там творятся. И даже люди имеются!

— Чего-о? — протянул Тэк. Гвоздь его сильно раздражал. Был тот нагл, самоуверен и отвратен. Мог завести в Зону напарника и спокойно прирезать ради хабара.

— Есть-есть! — оживился Гвоздь. — В поселке возле станции. Люди, которые пережили взрыв и не ушли.

— Мутанты, что ли? — вяло поинтересовался Тэк.

— Нет, — замотал головой Гвоздь, бешено вращая хмельными глазками. — Люди. Только другие…

Тэк взглянул на Профессора. Спокоен, как всегда. Лишь один мускул под правым глазом дернулся… Или показалось?

Гвоздь все тарахтел. Смирный дремал, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.

— Идиот ты, Гвоздь, — проронил Тэк устало и зло. — Сдохнешь ты скоро, чует мое сердце.

К Профессору сейчас ходили многие, это была своего рода традиция, но все так, пунктиром, бросить пару слов и уйти или же выпить после ходки стопку, а потом нарезаться в баре. Тэк и Смирный были из тех немногих, кто шумному бару предпочитал миниатюрную кухню Профессора. Они все были люди с образованием, им было о чем говорить. Смирницкий, по прозвищу Смирный, был когда-то врачом, невесть как попавшим в круги сталкеров. Он оправдывал свое прозвище уравновешенным характером. Несмотря на медлительность и инертность, в Зону ходил уже лет восемь, впрочем, без особых достижений.