Чистое пламя любви

Сосредоточенно хмурясь, Дэмиен помог Аметист сойти по трапу и подняться в легкую одноконную коляску. Кучер повез их по знакомым улицам, и вскоре они оказались на Джонс-лейн. Аметист не отрывала глаз от ничем не примечательного скромного домика; она даже не слышала, о чем спрашивал ее Дэмиен, старавшийся снять напряжение этих минут дружеской беседой. Как во сне она спустилась на мощенный булыжником тротуар. Несколько ступенек на низком крыльце — и вот перед ней заветная дверь!

Аметист рывком распахнула ее и вошла в дом.

В гостиной ее встретила мертвая тишина и растерянный, ошеломленный взгляд широко распахнутых миндалевидных глаз. Аметист услышала по-матерински счастливый грудной низкий голос:

— Аметист… Дитя моей души… Наконец-то ты дома…

Скользя рассеянным взглядом по знакомой обстановке, Аметист погрузилась в воспоминания. Ей было что вспомнить, ведь в этом доме она прожила целых восемь лет. Дэмиен отправился в порт присмотреть за разгрузкой «Салли», оставив ее на попечение верной служанки. Он не забыл предупредить Тилли, что вернется к ужину и тогда они с Аметист займут ту же комнату, в которой спали до своего отъезда из Кингстона. Капитан ни словом не обмолвился о том, надолго ли задержится на Ямайке, однако Тилли не требовалось объяснений, чтобы догадаться: они с Аметист по-прежнему не женаты, но он не собирается отказываться от своего ребенка.

Задумчиво посмотрев вслед капитану, мулатка сказала:

— Он быть очень странный человек, Аметист, а ты как лихорадка у него в крови, и он не отпускать тебя до тех пор, пока лихорадка не вылечиться. Но такой, как он, никогда не откажется от своего ребенка… никогда! Тебе надо думать, много думать, потому что с таким обеа, как у него, нелегко справиться.

— Послушай, Тилли… — Аметист устало подняла руку к нывшему виску, чувствуя, как в груди просыпается давняя тревога. — Я сама думала об этом без конца, но так и не нашла решения. Давай отложим это на время… пожалуйста!

Мулатка покорно кивнула, понимая, что ее хозяйке и так нелегко.

На губах у Аметист промелькнула слабая улыбка. Она была благодарна Тилли за сочувствие, а кроме того, так устала, что на переживания и тревоги просто не оставалось сил.

Остаток дня женщины провели в разговорах и воспоминаниях. Аметист не могла слушать без слез о том, как Тилли потеряла последнюю опору в лице Раймонда. В ее душу вкралось гнетущее ощущение злого рока, нависшего над ней и теми, кто был ей близок. Мать тяжело болела и ушла из жизни совсем молодой, ее собственной судьбе тоже вряд ли позавидуешь. Теперь она узнала, что и Тилли лишилась последней надежды на счастье из-за прихоти черной потаскушки. Даже Дэмиен, считавший себя хозяином собственной жизни, оказался втянут в ситуацию, не приносившую ему радости. Ах, как легко было поддаться искушению и выйти за него замуж, избавиться от позорного клейма падшей женщины, родить ребенка, освященного узами брака! Но Аметист не верила, что Дэмиен любит ее по-настоящему. Эта жадная, ненасытная страсть казалась ей искусственной — так же как и его удивительная власть над ее телом и чувствами. Слова Тилли только усилили в ней прежние страхи. Если ребенок будет носить фамилию отца, то Дэмиену не составит труда отнять его у Аметист. Нет, она не станет рисковать самым дорогим, что у нее оставалось в жизни.

От тревожных мыслей у нее разболелась голова, и Аметист встала.

— По-моему, мне не помешает отдохнуть, Тилли, — я слишком устала…

Услышав шаги на крыльце, она повернула голову и застыла, не в силах оторвать взгляд от стоявшего на пороге мужчины.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Уильям стряхнул с себя оцепенение и кинулся к ней с распростертыми объятиями. Прижав ее к себе, он хрипло прошептал:

— Дорогая, родная моя, что он с тобой сделал?

Аметист глухо всхлипнула, не в силах вымолвить ни слова.

Уильям посмотрел ей в лицо, затем, не выдержав, наклонился и поцеловал в губы. Она таяла от счастья в таком знакомом, таком надежном кольце сильных ласковых рук — и не стремилась прервать поцелуй.

Наконец Уильям заставил себя отстраниться и горячо воскликнул:

— Дорогая, дорогая моя Аметист, я знал, что рано или поздно ты вернешься! Мы сейчас же отправимся ко мне домой, на плантацию, пока не явился Стрейт: я должен быть уверен, что ты в безопасности и ему до тебя не добраться. После я смогу спокойно вернуться и разобраться с ним!

Мало-помалу Аметист приходила в себя. Пытаясь освободиться, она невнятно повторяла:

— Нет, Уильям, я не могу… не могу поехать с тобой!