Чистое сердце (Пограничные бродяги - 3)

- Не находите ли вы, что это место вполне соответствует нашей цели?

- Я нахожу его превосходным, дорогой полковник!

- В таком случае, если вы согласны, сойдем с лошадей.

- Я к вашим услугам. Для меня нет ничего ненавистнее, чем продолжительные разговоры верхом на лошади.

Всадники соскочили с лошадей и привязали их к дереву.

- Вы берете ваше ружье? - заметил американец полковнику.

- Да, - ответил тот. - Вам это не нравится?

- Нисколько! Так это будет нечто вроде охоты?

- Господи Боже мой! Конечно! Только на этот раз дичью будет человек.

- Интерес охоты от этого только усилится, - заметил американец.

- Вы - прекраснейший компаньон, смею вас уверить, мистер Джон Дэвис!

- Что же делать, полковник. Я не умею ни в чем отказать моим друзьям.

- Где же мы встанем?

- Всецело предоставляю вам право выбрать место.

- Взгляните: по обеим сторонам дороги растут кусты, словно нарочно для нас посаженные!

- Да, это действительно странно. Так станем друг против друга в кустах и после счета десять - выстрелим.

- Отлично! Но если мы промахнемся?.. Я знаю, что мы отличные стрелки и это почти невозможно, но... все же это может случиться.

- Тогда ничего нет проще: мы возьмемся за сабли и будем биться.

- Прекрасно! И еще одно слово: один из нас должен пасть, не так ли?

- Разумеется, а иначе к чему же был бы этот поединок?

- Совершенно справедливо. Только позвольте еще одно...

- Что именно?

- Тот, кто останется жив, должен бросить мертвого в реку.

- Гм! Так вам очень хочется, чтобы я исчез с лица земли.

- Карай! Вы понимаете меня.

- Это правда. Согласен и на это!

- Благодарю вас!

Собеседники поклонились друг другу и разошлись в противоположные стороны, чтобы, согласно уговору, скрыться в кустах. Через несколько секунд грянули два выстрела, и эхо от них разнеслось далеко по реке Рио-Тринидад.

После выстрелов оба противника с обнаженными саблями бросились друг на друга, и между ними разгорелся поединок не на жизнь, а на смерть. Оба врага, не произнося ни слова, яростно бились в глубине ущелья; силы их были почти равны, а потому они бились долго, и нельзя было предвидеть, кто кого победит. Бой продолжался бы еще дольше, если бы не явилась неожиданная помеха в виде небольшой группы людей, показавшейся неожиданно на развилке дорог. Люди эти прицелились из ружей в сражающихся и приказали им немедленно сложить оружие.

Противники опустили сабли, и, отступив шаг назад, замерли в ожидании.

- Стойте, - крикнул человек, бывший, по-видимому, главным среди вновь прибывших. - А вы, Джон Дэвис, садитесь на лошадь и уезжайте!

- По какому праву отдаете вы мне это приказание? - воскликнул американец гневно.

- По праву сильного! - ответил главный. - Уезжайте, если вы не хотите, чтобы с вами случилось несчастье!

Джон Дэвис огляделся. Действительно, оказалось, что всякое сопротивление с его стороны было бы бесполезно. Да и что бы мог сделать он один, вооруженный саблей, с двадцатью хорошо вооруженными людьми?

Пробормотав проклятие, американец сел на лошадь. Но затем, вдруг опомнившись, он воскликнул:

- Кто вы такой - вы, который осмеливается приказывать мне?

- Вам угодно знать это?

- Да!

- Я - человек, которому вы и полковник Мелендес нанесли кровную обиду: я - отец Антонио.

При этом имени обоих противников сковал ужас. Нельзя было сомневаться в том, что монах намеревался отомстить им именно теперь, когда они, в свою очередь, оказались в его власти.

ГЛАВА V. Перед сражением

Джон Дэвис почти тотчас же опомнился.

- А-а! - воскликнул он. - Так это вы, святой отец?!

- Вы не ожидали встретить меня здесь?

- Признаюсь, я нисколько не удивлен! Ваше место, по-моему, везде, где есть какая-либо западня, а потому очень естественно, что вы здесь.

- Вы поступаете дурно, Джон Дэвис, когда оскорбляете людей, не зная наверняка, каковы их намерения.

- Как так? Намерения эти ясны в настоящую минуту.

- Вы можете ошибаться.

- Не думаю. Впрочем, скоро все разъяснится.

- Что вы собираетесь делать?

- Вы видите, я схожу с лошади.

Американец действительно сошел с лошади, взял в обе руки по пистолету и приблизился к монаху совершенно спокойным шагом и с приятной улыбкой на лице.

- Почему вы не уезжаете? Почему вы не следуете моему совету? - спросил отец Антонио.

- По двум причинам, дорогой сеньор. Первая - та, что вы не имеете права давать мне ни советов, ни приказаний; вторая - что мне желательно присутствовать при маленьком злодействе, которое вы, без сомнения, замышляете.

- Так вы намереваетесь...

- Я намереваюсь защитить моего друга, by God! - воскликнул американец пылко.

- Как? Вашего друга? - спросил монах с удивлением. - Несколько минут тому назад вы старались убить его!

- Дорогой сеньор, - сказал на это с усмешкой Джон Дэвис, - во всяком разговоре есть оттенки, которых, к несчастью, вам никогда не постигнуть. Поймите меня хорошенько: я хочу убить этого господина, но я не соглашусь на то, чтобы над ним было совершено злодейство. Это ясно, кажется, by God!

Отец Антонио разразился смехом.

- Странный вы человек, - сказал он.