Чистосердечное признание

– Надо туда ехать, срочно, – сказал Андрей Антонович. – Думаю, этим займётся Виктор. А остальные здесь по всем общенародным местам с фотографиями. Продолжайте! Не должно быть так, что человек тут находился, можно сказать трое суток, чтобы где-то не зафиксировался. В первую очередь – в гостиницу. Там-то она точно была, раз номер взять хотела. Может быть, и в этот, последний раз, заходила. Двадцать седьмого числа. По магазинам, в столовой, в ресторан, в кафе. Ну, сами знаете. Не новички. Старшим назначаю Фёдора. Всё, совещание закончено, все свободны, кроме Виктора. Ещё побеседую.

Все вышли. Капитан подошёл к Виктору, Виктор приподнялся.

– Сиди, сиди. У меня небольшой разговор перед твоей поездкой, – капитан положил руку на плечо Виктора. – Слушай, Вить, ты не обижайся, ладно?

– Да нет, товарищ капитан, не буду. Чего я буду обижаться-то?

– Я вот про что хочу поговорить. Ты бы постригся, что ли. А то так оброс, что из-под фуражки высыпаются. Да и усы очень пушистые.

– Ленка говорит, что так очень хорошо, на Мулявина из «Песняров» похож.

– А ты что, и поёшь тоже?

– Нет, подпеваю только.

– А усы тебе надо было бы чуть поправить, под Пуаро. Знаешь такого, читал Кристи-то? И будешь, как у Маяковского – я себя под Эркюля чищу, чтоб раскрыть преступлений тыщу.

– Знаю такого, товарищ капитан, только я не Пуаро, не похож, у него волос на голове меньше.

– Чем меньше – тем лучше. Представь, Виктор-Победитель, как говорится, «встречают по одёжке, а провожают…» , знаешь сам по чему провожают. Ты уверен, что тебя не будут провожать по одёжке? Ведь наверняка скажут, что был тут мент волосатый, усатый, даже скажут и не усатый, а с двойной «с», а то и назовут мусором, тоже уссатым. Так уж привыкли, хотя и мусор не от нас, а от Московского уголовного сыска.

Виктор густо покраснел.

– Так что тебе мой совет, приказывать я тебе тут не могу, а просто совет – привести голову в порядок. А Ленке своей понравься чем-нибудь другим. Тем более, что едешь ты на периферию, будем так считать, где к этому относятся не как здесь, построже и повольнее. Тебе же нужна будет там информация, а с твоим видом упрутся так, что и дорогу в гостиницу не покажут. А такого тебе наболтают, что и за год не разберёшься. Уяснил?

– Да, товарищ капитан, иду в парикмахерскую.

– И ещё. Ты форму милицейскую не надевай, в поездку. В гражданской, чуть попроще что-нибудь подбери.

– И это соображу, товарищ капитан.

– Но ты сначала с Ленкой об этом поговори, а не являйся к ней с бухты-барахты обкорнованным булыжником, извини, конечно, за булыжник. И ещё.

– Слушаю, товарищ капитан!

– Что ты там про стариков-то под стеной бормотал? Вить, ну ты нас прямо так за дураков и считаешь.

– Почему это так считаю? Ничего я не считаю.

– А вот в тот раз с перестройкой этой. Стишки какие-то про консенсус. Что же мы, не понимаем что ли, эту новую политику? Уж чего только не было! Больной параноик, кукурузник с его коммунизмом в нашем поколении, орденоносец-литератор, а потом этот,… «масло должно быть масляным»…

– Какое масло?

– Ну, «экономика должна быть экономной». Уж как им всем кричали ура! Что бы ни сказали. Вот и тут. Мы что, не соображаем, что… Словом, ты ещё и язык-то твой… думай, что говоришь, и кому… мы-то, свои, но и не надо нас записывать в непонимающих. Умнее всех казаться не надо, вместе одно дело делаем. Ты понимаешь меня? Ну, это с нами. А там и подавно не стоит умничать.

– Понимаю, чего же тут не понять.

– Я это почему говорю? Тебе ведь в командировку ехать, в чужие люди, так что… с языком-то, того…

– Не беспокойтесь, товарищ капитан, не буду об этом там говорить.

– Вот, получается, ничего ты и не понял. Почему именно об этом, о другом – тоже. Я имею в виду, о политике. Не надо там политграмоту свою показывать. Своей работой занимайся, и так много придётся делать, у нас же совсем пустое сейчас место в этом деле. Хоть что-то наклюнулось. А у тебя сейчас, можно сказать, самое ответственное дело, с людьми говорить.

– Понял, товарищ капитан! О работе!

– Ну вот и добро, свободен. Бегом к Ленке, жаловаться, а завтра – в путь!

– Есть к Ленке! До свидания, товарищ капитан!

Виктор был очень недоволен предстоящей стрижкой. Ему самому нравилась его причёска, усы красивые. Не то, что у капитана. Сам почти без волос, хотя ему это и ничего, более-менее. Бывает и хуже. А к Ленке я появлюсь уже «болванчиком», решил он. Чего тут спрашиваться.

11.07. Пятница. Соседки

На следующий день, подписывая командировочное удостоверение, капитан сказал:

– Ну вот, теперь ты в полном порядке. Как Лена отнеслась? Вижу, что с пониманием.

Виктор смущённо улыбнулся:

– Нормально отнеслась, товарищ капитан. Сказала, что так лучше.

– Ну вот и хорошо! Вот твоя командировка. Успехов!

Знал бы этот капитан, что Ленка сказала: «Ну, он у вас и козёл! Капитан-то. Постригся уже? Вижу! Конечно, куда ж деваться-то?»