Чистосердечное убийство (сборник)

— Ну, пока Катя у нас жила, она заходила, — начал перечислять Костя. — Теперь Настя заходит… Еще Прыгунова заходила — она у нас в доме была вроде кастелянши, ведала сменой постельного белья, полотенца меняла… Ольга заходила — потому что она вообще в доме за порядком смотрит… Еще отец иногда заходил…

— Значит, отец к тебе мог зайти?

— Да, мог, — подтвердил Костя.

— А накануне того дня, когда его убили, он к тебе не заходил, не помнишь?

— Накануне… — Костя задумался. — Утром нет… в обед… Да, вечером он заходил, точно! Еще спрашивал, что у меня с Катей, почему она такая злая ходит.

— И что ты ему ответил?

— Ну, что она всегда злая… Что мы немного поспорили… О Насте, конечно, не говорил.

— А стирается ваша одежда вместе?

— Одежда? — такого вопроса Костя не ожидал и потому растерялся. — Ну да, конечно. А что?

— А когда в последний раз перед гибелью отца его брюки были в стирке, не помнишь?

— У нас обычно верхнюю одежду раз в два дня стирают, — объяснил Костя. — А если дождь, грязь, то и каждый день. Скорее всего, его одежду стирали за день до смерти.

— Хорошо… — медленно произнес Гуров. Затем, обратившись к лейтенанту Семенову, спросил: — У тебя к нему еще много вопросов? А то я хотел бы тебе пару слов сказать.

— Нет, я, в общем, допрос уже закончил, — пожал плечами Семенов.

— Тогда отошли его назад в камеру, — предложил Лев, — и мы поговорим.

Когда Константина увели и они остались одни, Гуров спросил:

— Ну, и что ты думаешь по этому поводу?

— Да то же самое, что и раньше, — ответил Семенов. — Шаталов, конечно, все отрицает, и у него якобы есть свидетели, которые его видели в доме или возле дома в момент совершения убийства. Однако один свидетель, Клюкина, явно недобросовестный, поскольку является любовницей обвиняемого. Ни один суд ее показания всерьез рассматривать не будет. А второй свидетель, садовник Петренко, может быть подкуплен самим обвиняемым или его мачехой. Так что линия защиты у младшего Шаталова слабая. Аргументы обвинения гораздо сильнее. Они основаны на результатах экспертизы, на том, что на одежде убитого имелись частички ткани с одежды Константина. И против этого возразить практически нечего.

— Наоборот, возразить как раз есть что, — сказал на это Гуров. — Ты же слышал: их одежду стирали вместе за два дня до гибели Шаталова-старшего. Частички ткани могли перенестись с одежды сына на джинсы отца в процессе стирки.

— Я спрошу экспертов, возможно ли такое, — обещал Семенов.

— Далее, отец заходил в комнату сына накануне убийства, — продолжал Гуров, — и там их одежда могла соприкоснуться. Могла ведь?

— Ну, могла, — согласился лейтенант.

— И наконец, я не исключаю версии, по которой убийца заранее запасся образцами ткани с Костиной одежды, чтобы нанести их на одежду убитого и таким образом отвести подозрение от себя и привлечь наше внимание к Косте.

— Ну, товарищ полковник, у вас этот убийца какой-то прямо супермен получается! — воскликнул лейтенант. — И то он предусмотрел, и это. И охранника придумал как отвлечь, и про сына убитого вспомнил, одежду у него заранее добыл, чтобы кусочки ткани на убитого кинуть… Прямо как в кино!

— А ты что думаешь, расчетливые убийцы только в кино бывают? — усмехнулся Гуров. — А кино откуда берется, не задумывался? Зачастую киношники сюжеты для своих фильмов прямо с реальных уголовных дел сдирают, почти без изменений. Но я сюда не затем приехал, чтобы с тобой о кино и жизни спорить. Я приехал, чтобы забрать Константина Шаталова и вернуть его домой.

— Как домой? — вскинулся лейтенант. — А как же обвинение? Уголовное дело?

— Ты хочешь предъявить Шаталову обвинение? Пожалуйста, предъявляй. Хочешь расследовать дело? Отлично, давай расследуй. Я хочу только одного: чтобы ты установил Косте Шаталову меру пресечения в виде подписки о невыезде или домашнего ареста. Нас, кстати, и Верховный суд на это в последнее время ориентирует, чтобы мы чаще применяли такие меры пресечения.

— Да, верно, я об этом знаю, — кивнул Семенов. — Только одного я не пойму: зачем вам все это нужно? Какая для нас выгода от того, что младший Шаталов вернется домой, а не будет сидеть в СИЗО?

— Выгода для нас в том, что мы не дадим убийце расслабиться, — объяснил Гуров. — Отпуская Костю домой, мы ясно даем понять, что не верим в его виновность и не считаем дело закрытым. Убийца — настоящий убийца — поймет, что тучи над ним сгущаются, что нависла опасность разоблачения. А тут еще я на каждом шагу говорю, что завтра приедет гипнотизер и «расконсервирует» якобы поврежденную память Егора Тихонова. Надеюсь, что убийца впадет в панику и совершит ошибку. Так мы быстрее до него доберемся. И до него, и до его сообщника.

— А вы не боитесь, что над самим Константином в его родном доме нависнет опасность? — спросил Семенов. — Или вы собираетесь снова там ночевать?