Чистосердечные признания (ЛП)

- Как поживаете, шериф? – спросила Иден, когда тот подошел к прилавку.

- Хорошо, - ответил Дилан, улыбаясь.

Продавщица покачала головой:

- Странная она какая-то, эта дамочка.

Дилан мудро воздержался от комментариев, быстро оплатил белье и маску Адама, прежде чем Иден смогла бы поймать и его тоже. По дороге домой они с сыном заскочили в «Уютный уголок» за чизбургерами и картошкой фри. Дилана и Адама обслуживала Пэрис, и хотя никто в городе не подозревал, кто же мама мальчика, все знали, что первые две недели июля он проводит с ней.

Когда отец с сыном добрались домой, их соседка, Ханна Тернбо, принесла Адаму новую раскраску и карандаши «в дорогу». Ханна сидела на кухне и пила кофе с Диланом, пока не появилась Пэрис, неся большой белый пирог с кокосовой глазурью и запеченными внутри засахаренными кусочками персика. Адам прибег к своим обычным невнятным звукам и пожиманию плечом, пока обе женщины не отказались от попыток разговорить мальчика.

И Дилан, и Адам мало спали в ту ночь, и на следующее утро оба рано поднялись, чтобы отправиться в Сан-Вэлли. Они позавтракали в «У Шорти», и за горкой блинчиков Адам пообещал, что в этом году не станет плакать.

В небольшом аэропорту, привычном к появлению знаменитостей, на Джульетт Бэнкрофт отреагировали бы максимум слегка приподняв бровь. У тех же ворот, сквозь которые проходили Деми Мур, Клинт Иствуд и братья Кеннеди, когда поднимались на борт или выгружались со своих джетов, «американский ангел» ждала своего сына. Она собрала светлые волосы во французскую косу. Джули поднялась со стула, и улыбка изогнула уголки ее идеальных розовых губ. Мисс Бэнкрофт всегда выглядела очаровательно благодаря своей безупречной коже и идеальным скулам и походила на ожившую куклу Барби. Только лучше, потому что была настоящей – ну, разве что не считая груди: Джули увеличила ее еще в первом сезоне.

Дилану пришлось отдать бывшей должное. Она «смягчила» свой голливудский образ, оделась в «Левисы» и легкий пуловер, но по-прежнему умудрялась выглядеть так, будто сошла с обложки женского журнала.

- Привет, малыш, - произнесла Джули, протянула руки к сыну, опустилась на одно колено, и Адам шагнул к ней в объятия. Она расцеловала всю его мордашку и, казалось, не заметила, что ответа не последовало. – Ой, я т-а-а-ак по тебе скучала! А ты по мне скучал?

- Да, - прошептал Адам.

Джули поднялась, взглянула на Дилана, и ее улыбка стала немного неуверенной:

- Привет, как дела?

- Хорошо. Как долетела?

- Без происшествий. – Ее взгляд проследовал от макушки Дилана до кончиков его ботинок, затем обратно. – Клянусь, с каждым разом ты все красивее и красивее.

Шериф не чувствовал себя польщенным. Его бывшая относилась к тому типу людей, которые сыплют комплиментами направо и налево.

- Каждый раз, как ты меня видишь, я на год старше, Джули.

Она пожала плечами:

- Ты выглядишь точно так же, как в тот день, когда я въехала на своей «тойоте» в твою машину без номеров. Помнишь?

Как он мог забыть?

- Конечно.

Джули послала Дилану свою фирменную улыбку, ту, что пленила сердца американцев, ту, от которой у него когда-то учащался пульс:

- У тебя есть минутка, чтобы немного перекусить до отъезда домой? Я подумала, что мы могли бы посидеть втроем, поболтать, пока нас с Адамом не позовут на посадку.

Внезапно насторожившись, Дилан задался вопросом, чего же она на самом деле хочет? Непохоже на Джули вот так сидеть и болтать с ним о том о сем.

- Мы с Адамом недавно поели. Может, в другой раз?

- Нам надо будет вскоре побеседовать, - сообщила она и взяла сына за руку. – Твой дедушка ужасно обрадуется, когда тебя увидит. В этом году мы славно повеселимся.

Адам сделал шаг назад и прижался к бедру Дилана. Мальчик несильно ухватился, но отец просто чувствовал, что ему хотелось вцепиться в него по-настоящему.

- Я думал, что ты пообещал в этот раз не плакать, - произнес Дилан так, будто сам не умирал внутри. Словно не ощущал утрату каждый раз, как сжималось сердце.

- Я не плачу. – Адам повернул лицо к отцу. – Но, пап…

Дилан опустился на одно колено и обхватил ладонями лицо сына. Глаза Адама были полны слез, а бледные щеки пошли пятнами. Стараясь не расплакаться, он часто дышал, и Дилан ощутил гордость за сына:

- Могу сказать, что в этом году ты действительно пытался вести себя, как большой. Это все, о чем я просил, значит, это уже считается. Если хочешь плакать - давай. – Адам обнял отца за шею, и тот стал гладить мальчика по спине. – Сынок, иногда в жизни мужчины бывают моменты, когда ему просто надо позволить себе слабость. Если ты чувствуешь, что сейчас у тебя как раз такое время, значит, так и сделай.

Дилан не выносил, когда сын плакал: слезы Адама разрывали на части ноющее сердце, оставляя его истекающим кровью. От них комок вставал в горле, а в глазах начинало колоть. Безмолвные слезы Адама пропитали ворот плотной хлопковой рубашки Дилана.