Чистосердечные признания (ЛП)

Шериф завязал отношения с Хоуп, намереваясь прекратить их, когда вернется Адам. Рассчитывал, что может провести пару недель, наслаждаясь её компанией, а затем вернуться к тому, как всё было раньше. Он быстро понял, что возвращаться на круги своя не хотелось. Когда Хоуп была рядом, то заставляла его смеяться. Она делала его счастливым, а его жизнь лучше. Дилан не хотел отказываться от этого. Не хотел бросать её. Он не хотел, чтобы это закончилось, но оно закончилось. Всё было кончено, и чертова ирония в том, что прекратилось всё в соответствии с его же первоначальным планом.

- Почему ты не ешь? – спросил Дилан Адама.

- Я же сказал, что ненавижу кукурузу.

- Как насчет стейка?

- Тоже ненавижу.

- А булочка?

- Можно намазать ее джемом?

Поскольку ничто не шло так, как хотелось бы Адаму с самого его возвращения домой, Дилан решил уступить в отношении ужина.

- Как хочешь. – Он откусил от своей кукурузы и наблюдал, как сын открывает холодильник.

- Где виноградный джем?

- Полагаю, закончился. Возьми клубничный.

- Ненавижу клубничный. - Дилан знал, что это неправда. В крайнем случае Адам мог его съесть. - Почему ты не купил виноградный? – спросил сын, будто отец совершил гнусное преступление.

Дилан положил кукурузу на тарелку и вытер руки о салфетку:

- Наверно, забыл.

- Может, потому что был очень занят.

Они оба знали, что Адам имеет в виду. Хоуп. Отец был слишком занят Хоуп. С того времени как они вернулись из аэропорта, Адам напрашивался на ссору. Дилан понял, что происходит, и старался не дать ему взять верх.

- Ты собираешься есть хоть что-то из своего ужина?

Адам покачал головой:

- Я хочу виноградный джем.

- Ничем не могу помочь.

- Ты не принесешь мне его?

- Не сегодня вечером.

- Я не смогу есть и завтрак без желе. – Адам поднял подбородок. – И обед. Тогда я никогда больше не буду есть.

Дилан встал.

- Это избавит меня от необходимости готовить тебе еду. – Он указал на тарелку Адама: – Ты уверен, что закончил?

- Да.

- Тогда иди чисти зубы и надевай пижаму.

Несколько напряженных секунд Адам смотрел так, будто хотел пререкаться и из-за этого, но выпятил нижнюю губу и вышел из комнаты. Дилан взял тарелку сына и поставил на пол.

- Давай, собачка, - сказал он. Мэнди выползла из-под кухонного стола и мигом проглотила стейк с булочкой. Затем лизнула кукурузу и отвернулась.

Нужно было облегчить себе жизнь и просто достать «Уиттис»[44] на ужин, думал, поднимая с пола тарелку, Дилан. Немногим больше двадцати четырех часов назад он считал, что его жизнь вылетела в трубу. Он ошибался. Трубы она тогда не достигла. Сейчас. Сейчас была самая настоящая труба.

Перед ужином он разговаривал с матерью по телефону, и своим самым оптимистичным голосом она напомнила, что «дела всегда могут быть хуже, чем они есть».

Ага, он полагал, что мама права. Его могли ударить ниже пояса, или Адам мог заболеть, но, если не считать физическое насилие или болезнь, хуже уже было некуда.

Дилан оставил тарелки на столе, а сковородки на плите и устроился на диване перед телевизором. Взял пульт и начал переключать каналы. Jeopardy! Wheel of Fortune[45] и Inside Hollywood. Как раз когда он собирался переключить на другой канал, на экране возникла фотография Джули.

«Звезда программы «Небеса на земле» Джульетт Бэнкрофт имеет семилетнего сына, которого скрывала от мира, - начал диктор, когда показывали кадры, как Дилан с Адамом и Джули покидают «Уютный уголок». – Анонимный источник сообщает, что сын Джульетт живет с отцом в маленьком городке Госпел, Айдахо, около пятидесяти миль восточнее...».

Дилан смотрел, как он запихивает Джули и Адама в грузовик. Спустя несколько секунд Хоуп вынырнула из толпы и схватила его за руку. Её побледневшее лицо было прекрасно как всегда. Он видел, как двигаются её губы, но микрофон не улавливал сказанное ею. Дилану и не надо было этого слышать. Он знал. Знал, что она отстаивает свою невиновность. Это, конечно, ложь, но даже когда он смотрел, как её образ исчезает с экрана, даже хотя и знал, была некая часть его, которая хотела верить ей. Даже после того, что шериф узнал о миз Спенсер. Она заставляла его хотеть схватить её и трясти, и держать в объятиях, и зарыться лицом в то местечко над ключицей.

Желать Хоуп было всё равно что испытывать непреходящую боль в низу живота, сравнимую с тем, как будто стоишь на краю скалы, глотая воздух.

Чувствуя отвращение к самому себе, Дилан переключил на канал "Копс"[46] и бросил пульт на диван.

Шериф собирался перестать думать о том, что дела могут стать хуже. Потому что в то мгновение, как он так начинал думать, они такими и становились.

Когда он отправился спать той ночью, его мысли снова вернулись к Хоуп. Он подумал, что если бы проверил её перед тем, как они сблизились, то избавил бы себя от множества неприятностей. Сейчас было слишком поздно, но он решил, что, возможно, следует сделать это первым делом завтра утром. На всякий случай.