Чистовик

Он сиганул вниз и скрылся за ближайшими кустами. Лошадь прядала ушами, помахивала хвостом и всем своим видом выражала готовность простоять так хоть до вечера.

Возница вернулся, пробормотал:

— Чтоб я еще раз в «Хмельном дельфине» пиво пил! Пусть они его дельфинам спаивают… дельфинам просто, где захотел, там и серешь…

— Кору дуба надо заварить и попить, помогает, — сказал я сочувственно.

— Знаю, вот как приеду, так сразу дочку попрошу заварить… она у меня умница. А ты доктор, что ли?

— Отец у меня доктор.

— А! Ну, значит, и ты в доктора пойдешь, — убежденно сказал Андре. — А вот скажи, что женщинам пить, когда у них дни дурные?

— Для чего? — не понял я.

— Чтобы на людей не кидались.

— А… — Я пожал плечами. — Валерьяну… боярышник.

— И впрямь — доктор, — порадовался Андре. — Только не помогает. Все равно сама не своя ходит. Она у меня молодая… горячая…

Он задумался.

— А вот если сердце колет?

— Колет или давит? — уточнил я.

— Колет.

— Валерьяну. И боярышник.

— Ишь ты…

У меня создалось ощущение, что мои рекомендации новостью не явились. Скорее возница воспользовался случаем проверить какого-то своего доктора, давшего ему столь же простые и оттого вызывающие мало доверия советы.

— А к Дитришу ты по врачебному делу?

Я понял, что открещиваться от чужой специальности смысла нет. Что бы ни случилось в мире, но людей всегда будет интересовать, как лечить свои и чужие болячки. Причем о своих они будут спрашивать докторов, а чужие — порываться лечить сами.

— Не совсем. Мне про него рассказали, что человек очень умный.

— Умный, — без тени иронии подтвердил Андре. — Хороший человек и умный. У них вся семья такая была. Дедушка, будь ему земля пухом, отец — тоже золотой человек. Сестра у него попроще, ветреная девица и пустая, хоть и не пропащая. А Дитриш — умница. Жениться ему надо скорее и детей рожать, а то ведь все мы смертны, а хорошую породу продолжить надо…

Это явно было его больной темой, и он не преминул бы подольше о ней поговорить. Но я, воспользовавшись случаем, задал вопрос:

— А он холостой?

— Ага. Он же молодой совсем, твой ровесник будет. Но умный!

Последняя фраза прозвучала обидно, хотя вряд ли Андре вкладывал в нее такой смысл.

— Ясно. — Я задумался. Почему-то я был твердо уверен, что меценат и землевладелец Дитриш — человек пожилой, как минимум в отцы мне годящийся. А тут — ровесник.

Хорошо это или плохо?

Пожалуй, хорошо. Если я решу ему открыться, то чем моложе Дитриш, чем меньше замылены у него глаза, тем легче мне будет.

— Скажите, Андре, а вы ни от кого не слыхали, будто в горах выше поместья господина Дитриша стоит какое-то здание? — спросил я. — Высокое, вроде башни.

Андре помедлил. Снова достал и протянул мне папиросы. Я закурил, уже догадываясь, что ответ будет утвердительный.

— Слыхал. Как не слыхать. Троих людей знал, которые говорят, что ее видели. Да что видели, и сейчас, если на гору посмотрят, видят. Один даже на запад уехал, говорил, «чтоб не маячила».

Я искоса посмотрел на гору. Перекрученный веер бесстыдно сверкал в проглянувшем в прореху облаков солнце.

— Сами вы не видали?

— Нет. Как-то долго стоял, и так смотрел, и эдак. Говорят, красивая такая… — Он неопределенно взмахнул руками. — Только видеть ее могут не все.

— А если пойти в горы, посмотреть?

— Нельзя туда ходить, — резко ответил Андре. — Это каждому известно. Кто в горы пошел — назад не возвращается!

— Почему? Что там опасного?

— Мало ли… — Андре снова обрел флегматичность. — Звери, пропасти. В горах опасно.

— Опасно, но кто-то должен был вернуться. Что за звери, от которых спасения нет?

Возница пожал плечами. Потом сказал:

— Может… может, их железный человек убил.

— Железный человек?

— А ты приезжий, значит?

— Угу.

Андре кивнул.

— С востока?

— Ага.

— И впрямь говорят, что вы там будто на другом острове живете… Ходит тут в горах такой. В два человеческих роста. Из железа. На ходу деревья ломает. Хорошо, вниз никогда не спускается.

— Давно ходит?

— Всегда. — Андре бросил мне поводья. — Тьфу ты, как заговоришь о всяких страстях, так совсем живот подводит…

Он ломанулся в заросли, на ходу расстегивая ремень. А я очумело уставился на гору.

Железный человек? Робот?

Я совершенно не ожидал встретить здесь что-то подобное! Функционалы не используют технику. Особенно такую… научно-фантастическую. Живые дома, порталы… даже какие-нибудь силовые поля — в это верю. В робота, в механического охранника — нет. Сказки, сплетни, страшилки…

— Однажды сам его видел. — Из кустов Андре возвращался повеселев. — Маленький был, ну не совсем чтоб, но дурной. С друзьями пошли в гору ягоды собирать. Ну… выше, чем положено, поднялись. Я малинник нашел, стою, обрываю, больше в рот, чем в корзину. И вдруг грохот, сквозь лес кто-то идет. Я на месте столбом стою. А тут сквозь деревья мелькает… Как человек, только выше. В два раза. — Он подумал. — Нет, не в два, раза в полтора. Я же все-таки пацан был, да и ростом никогда не отличался. Из железа, сверкает весь. И глаза стеклянные такие… — Он беспомощно повел руками. — Как у стрекозы, вот. Веришь?