Чистые души

— Как? И все? Вы уйдете? — Р.Н. поднял голову, с удивлением глядя, как собеседник встаёт. — Разве вы не будете проводить какие-то ритуалы?

— Ритуалы? — Семён фыркает. — Кто я по вашему? Шаман?

— А кто вы, действительно? Ефросинья ничего не сказала. Как называется это, ваше… вы?

— Если называть на человеческом языке, я зеркало, зеркало душ. Поэтому меня и зовут Семён. Семён, как speculum, зеркало на латыни.

— Не очень и похоже, — пробубнил Р.Н вслед.

Весь разговор занял не больше тридцати минут, однако выйдя на улицу, Семён едва добрался до своей машины, открыл дверцу и сел, закрыв глаза. Усталость накрывала его с головой. Да, не стоило ехать сразу после дела. Этот Р.Н. вполне бы дожил до завтра. Однако что сделано, то сделано.

Через несколько минут перед глазами прояснилось и Семен завел машину. К счастью ехать было недалеко. Эту квартиру в новом жилом комплексе в центре, нашла Ра. Последний этаж, панорамные окна, отсюда видно только крыши других домов, и окраину города, поля, нитку реки, лес и звезды.

В гостиной он включил свет, сбросил ботинки и сел на одном из диванов. Щёлкнул пультом. Авторозжиг тут же поджёг заранее сложенные дрова в камине. Другая кнопка запустила тихую музыку. Он еще пощелкал, устанавливая уровень света и пожалел, что нет кнопки, чтобы налить выпить.

На полке, отгораживающей гостиную от кухни, выстроились бутылки разного цвета и формы, на любой вкус, но добраться до них было совершенно невозможно. Он прикрыл глаза.

Замок щелкнул и тихонечко вошла Ра. Сбросила обувь, пальто. Глянула на него мельком. Охнув, налила спирта в бокал, поднесла и поставила на столик, а сама отскочила подальше.

— Подай в руки, — сказал он, приоткрыв глаза.

— Да, господин…

Несколько минут, пока он пил, длилось молчание. Ра стояла, боясь пошевелиться. Наконец он отставил бокал, окинул ее взглядом исподлобья.

— Почему ты одета?

— Господин?!

— Отойди к двери и сними с себя одежду.

Она торопливо отошла и сняла свитер, подумав, положила его на кушетку.

— Все остальное — тоже.

На пол полетела юбка, колготки, миг она металась на цыпочках в нижнем белье, потом сбросила трусики и лифчик, и застыла, глядя в пол.

— На колени.

Она бухнулась на пол и двинулась к нему.

Когда девушка была уже рядом, Семён медленно приподнял ремень. Взвизгнув, она закрыла глаза руками, но не сделала ни единой попытки сбежать, или отстраниться.

— Ты должна проявить больше энтузиазма. Не каждый раз я наказываю тебя таким способом.

Ра замерла, испуганно на него глядя. В глазах плескался ужас и — смирение. Он отложил ремень. Даже на это не было сил.

— Ты собиралась получить удовольствие от еды и напитков сегодня вечером. Ты собиралась праздновать, забыв что ты здесь не ради праздника. Теперь вместо этого пойдешь и вымоешь пол в квартире. Я запрещаю тебе вставать с колен до того, как вычистишь каждый уголок. Потом ляжешь спать у входной двери. И тебе запрещено есть и пить. Даже из мусорного ведра. Ясно?

— Да, господин. Благодарю вас за такое подробное объяснение!

Она уползла прочь, смешно виляя задом. Бедная девочка. Порой, когда усталость брала свое, он чувствовал к ней что-то вроде жалости.

— Ты помнишь ради чего ты решила быть тут?

Она испуганно повернулась, подняла бровки:

— Да, господин! Я всё помню и очень благодарна вам! Господин, простите меня за сегодняшнюю дерзость! Я виновата.

Когда она скрылась где-то в недрах квартиры, он встал, налил еще выпить и снова сел. Теперь так, чтоб видеть ночной город сквозь окно. Взял телефон. Глаза слипались, но дело есть дело.

Сообщение от секретарши Р.Н. с данными Карины пришло еще когда он был в пути. Семен открыл его, пробежал глазами данные. Ничего особенного, телефон, адрес, место учебы. Он набрал номер и откинулся на спинку.

К чему он был не готов, так это к тому, что её голос будет таким чистым, полным света. Будто свежий глоток воздуха.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Карина?

— Да, а кто вы?

— Я не займу много времени. На самом деле у меня только один вопрос. Вы не хотите извиниться? Перед Романом Николаевичем?

Он замолчал, ожидая её реакции. Обычно все реагируют примерно одинаково. Но не в этот раз.

— Попросить у него прощения? А вы думаете, это чем-то поможет? А кто вы?

— Почему же не поможет? Искреннее раскаяние всегда помогает, — произнес он.

— Так кто вы?

— Я…

— А, я уже поняла. Вы, его брат, Миша. Да? Знаете, Миша, я ведь уже просила у него прощения и не раз. Прощения просила, объясняла. Он ничего не хочет слышать и от разговоров только хуже. Мне так жаль, что ему больно, но что же делать?

Семен, если б мог, ухом залез бы в трубку. Ее голос как мед с запахом летних трав. Как глоток воды в жару.

— Вам жаль? — переспросил он.

— Конечно жаль. Человек страдает! Вы вот нашли мой телефон и звоните потому, что переживаете за него. Думаете я хотела такого? Но что же делать? Я могу еще раз попросить прощения, но это ведь не помогает! Может быть вы сможете…

— Вы ненавидите его? — спросил Семен напрямую. Ее голос вводил в заблуждение, будто не она виновница беды.

— Господи, да за что?! Мы провели много времени вместе, он ничем меня не обидел…