Чистый nonsense

Когда, во мрак погружена,
Громбульян глушит тишина,
А ночь зимой длинным-длинна;
Когда свирепых волн напор
Колеблет твердь прибрежных гор
И клочья Туч повиснут на
Вершинах острых Чанкли-Бор;

Тогда сквозь мрака черноту
Увидеть можно искру ту,
Тот одинокий огонёк,
Тот Метеор, пучком лучей
Пронзающий нуар ночей,
Петляя вне любых дорог,
Далёкий и ничей.

Блужданье – пауза – шажок —
Мерцанье – вспышка – и прыжок;
И, Бонговый минуя лес,
Он озаряет свод небес.
И всякий, глядя в полночный час
Из Комнат, Башен высоких, Террас,
Кричит – звучит ликующий гонг:
«Донг! Донг! Донг! Донг!
Скиталец Донг свой Светоч пронёс!
Донг! Донг! Донг! Донг!
Донг! Донг-светозарный Нос!»

Давно-предавно
Был весел Донг и силён,
Но влюбился в Деву-Джамблийку он,
Когда приплыли они в Решете,
Те Джамбли, в края Чанкли-Борские те
И вышли на берег у Земмери-Фидд,
Где Устриц Овальных полно
И вылизан серый гранит.
И не смолкал средь долин и лесов
Ни на мгновение Хор голосов:
«Есть земля, искони
Джамбли – жители той земли;
Зелены головами, руками сини,
В Решете в синеморе ушли».

Таяли, таяли дивные дни!
Хороводы водили они
По ночам до рассветной звезды
Под наигрыш Донговой горькой дуды
В лунных лучах и в тени.
Денно и нощно он был при ней,
Зеленовласой Деве своей,
Деве, чьи руки небес голубей.
Да подкралось утро злосчастное то,
Когда Джамбли запрыгнули в Решето
И уплыли – оставив Донга в слезах
Следить, следить до боли в глазах
За зелёным парусом – он там,
За дальним уже горизонтом, —
И петь Джамблийской Песни припев,
День на зелёном холме просидев:
«Есть земля, искони
Джамбли – жители той земли;
Зелены головами, руками сини,
В Решете в синеморе ушли».

Когда же солнце прильнуло к траве,
Донг встал и отверз уста:
«Не много было ума в голове —
Теперь же и вовсе пуста».
И с этого дня он идёт, идёт
Средь гор и лесов, озёр и болот,
Поёт он: «О, где, у озёр ли, морей,
Следы отыщу я Джамблийки моей!
Пройду бесконечной дальности путь
И Деву мою найду где-нибудь!»

С тех пор, на дудке вереща,
Он бродит, милую ища;
А глаза во тьме не ахти остры —
Так он добыл молодой коры
Твангума, что в долине рос,
Да и сплёл превосходный Нос —
Престранный Нос, как для детской игры!
Громадный, цвета багряной листвы,
Привязанный к темени головы.
Из недр сквозного плетёного Носа
Струится свет Фонаря-светоноса,
Укрыто пламя
Надёжно бинтами,
Чтоб не задуло его ветрами;
И острые клинки лучей
Сверкают в сумраке ночей.

И каждую ночь всю ночь напролёт
Он ходит по свету взад и вперёд;
Вопят Шимпанзе, Кулики и Дрозды —
И Донговой не заглушают дуды,
Всё ищет – напрасны усилья его —
Свою ненаглядную: нет никого…
Дик, одинок и отчаян до слёз —
Тот Донг-светозарный Нос!
И всякий, глядя в полночный час
Из Комнат, Башен высоких, Террас,
Воскликнет, узрев Метеора лучи
В чёрной тоскливой кромешной ночи:
«Дальше он, дальше Светоч понёс,
Донг, Донг-светозарный Нос!
Вон – по широкому полю пронёс,
Пронёс,
Пронёс!
Донг, Донг-светозарный Нос!»