Читай меня вслух

В нос ударил едкий запах табака. Сигаретный дым еще витал в комнате, хотя окно было приоткрыто. Сквозняк взъерошил бумаги на столе главреда, но она была слишком занята изучением монитора, чтобы отреагировать на это. Небрежным взмахом руки начальница указала на стопку бумаг, даже не взглянув на Катю. Этот немой жест означал, что Катя сама должна догадаться: кипу бумаги нужно забрать и в кратчайшее время унести из кабинета вместе с надоедливой собой.

Не говоря ни слова, Катя прошла к столу, сгребла листы и, буркнув неуместное «спасибо», покинула кабинет. Оказавшись в коридоре, Катя облегченно выдохнула и поспешила к своему рабочему месту. Хотелось спрятаться, чтобы ничто не смогло ее обидеть – как сделал этот молчаливый жест, не соизволивший ради такой никчемности, как она, превратиться в слова.

Вернувшись, Катя обнаружила свой кабинет в том же виде, каким оставила полчаса назад, уходя по вызову главного редактора за бумагами: стена дождя за окном, нахмуренная Дарья, изучающая монитор, и гудящий от перегрева компьютер. Казалось, комната и ее обитатели застыли во времени, а возвращение Кати развеяло чары и спасло всех от оцепенения.

Дарья оторвала взгляд от монитора, чтобы высказать свое удивление долгим отсутствием коллеги. На столе выросла бумажная гора, которую Катя водрузила перед собой. Односложно ответив Дарье, она посетовала на кучу работы, намекая, что не настроена на беседу.

Стопка бумаг, что Катя притащила с собой, состояла из редакторских заданий, нескольких версий ее статей с замечаниями и пыльных папок со старыми выпусками газеты – их, согласно заметке на стикере, следовало отнести в библиотеку. Удивительно, что кому-то нужна была эта древняя и унылая макулатура. Неужели людям и впрямь интересна пресса пятилетней давности, где можно найти только старые прогнозы погоды и гороскопы? Разве что организациям, которые проверяют точность прогнозов метеорологов и астрологов.

Катя протерла папки от пыли, просмотрела их содержимое, разложила газеты в хронологическом порядке и отодвинула на край стола, чтобы не мешали. С оставшимися бумагами она справилась намного быстрее: статьи с исправлениями спрятала в ящик, редакторские задания – в папку для документов. Прежде чем выбросить в мусорное ведро черновики, она бегло изучила их и обнаружила на обратной стороне листа случайно приклеившийся стикер. Заметка на нем была написана небрежным размашистым почерком начальницы и содержала в себе только:

«Громов В.Р. до 1.11. Цв. разворот».

Фамилия показалась знакомой, а текст – обычной журналистской заметкой.

Потребовалось пару минут, чтобы найти необходимую информацию в Интернете. Фамилия действительно была ей знакома и принадлежала местному депутату, который частенько мелькал в областных новостях. В прессе имена политиков становились назойливыми мухами, которые маячили перед глазами на газетных страницах да надоедливо жужжали из радио и на местных телеканалах. Неудивительно, что даже Кате, далекой от политики, эта фамилия показалась знакомой.

Вслед за профессиональным любопытством включилась логика, которая быстро сопоставила факты и сложила мозаику воедино: суета Ирки, странные фразы подслушанного разговора и эта заметка, случайно попавшая к ней со стола начальницы, – все объединилось в одной журналистской изнанке, которой так боялась Катя.

Она всегда понимала ценность слов и силу информации: двусмысленные фразы, ложь, выдаваемая за правду, – в руках журналиста все это становилось настоящим оружием, которое могло сокрушать. Проходя через редакцию, словно через заводской конвейер, слухи становились фактами, клевета – правдой, а тайны – достоянием общественности. В этих обшарпанных стенах, на этих старых гудящих компьютерах рождалась псевдоистина, которой общество слепо верило. Здесь можно было обманывать людей и обманываться самому. И сейчас, держа в руках случайно попавшую к ней заметку, Катя понимала, что этот конвейер псевдоистины уже запущен. Звук гудящего компьютера подобен реву работающего механизма, а где-то в недрах редакции клавиши с ритмом отбойного молотка выстукивают альтернативную «правду», которая, проехав по конвейерной ленте, попадет в доверчивый мир, став новой действительностью.

Дрожащими руками она скомкала бумажку, точно хотела уничтожить эту улику. Ее отвлек чей-то голос, раздавшийся глухо и расплывчато. Катя вынырнула из своих мыслей. Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и сфокусировать взгляд на Дарье, которая повторила:

– У тебя все хорошо?

Катя попыталась ответить, но язык не слушался, поэтому она промямлила что-то невнятное и кивнула.

– Ты какая-то бледная, – продолжала Дарья. Ее голос, обычно громкий и твердый, вдруг стал нежным и заботливым.

– Голова закружилась, – наконец произнесла Катя. – Мне уже лучше, спасибо.