Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги

Я обратилась за комментарием к психологу Станиславе Смагиной. «Существует штамп: „культурный человек – читающий человек“. Его можно перевести так: „Я боюсь, что мой ребенок будет неуспешным, потеряет свои социальные привилегии“, – говорит психолог. – Но мы же не рыдаем из-за того, что наши дети не станут читать Дарвина. Речь именно о художественной литературе, она развивает эмоциональный интеллект и эмпатию. Если мы открыто признаем, что литература нужна не для образования, а для рефлексии, то придется честно говорить об эмоциях с ребенком. А ведь это самое сложное для многих. Именно потому, что страшно, и правда проще перевести это в систему познания, успешности. Ведь придется спросить себя: насколько мы честны со своими тараканами и готовы ли к открытому разговору с ребенком? И если да, то сработает только одно: объяснить, в чем чтение помогает лично вам, и предложить книгу. Например, сказать: „Эта книжка помогает мне осознать свой страх смерти“. Тогда ребенок ее, скорее всего, прочтет, а дальше увидит, помогает ли она и ему. А если мы настаиваем на чтении для образования, то врем прежде всего себе. И ребенок это знает».

Смагина рекомендует родителям: «Если тревога из-за того, что ребенок не читает, очень высока, просто представьте его будущее; например, что он поступил на матмех, стал успешен, но не читает художественную литературу. Что вы тогда почувствуете?» И правда, что вы почувствуете?

Чтение как ценность

Вернемся к опросу. Среди отвечавших 16,8 % посчитали, что удовольствие – это показатель ценности чтения. Мне кажется, говоря об удовольствии, родители проецируют собственные ощущения на детей, то есть хотят совершить сразу несколько действий с корнем «дел»: поделиться своим способом получать удовольствие, наделить ребенка своими ощущениями, схожим восприятием литературы и в конечном счете разделить наслаждение с ребенком.

Так, в двух ответах чтение трактуется как источник юмора: «дает базу для огромного количества шуток»; «мне важно, чтобы у нас были общие шутки». Шутка становится и совместно испытываемой положительной эмоцией, и признаком общего культурного кода. Родительское желание поделиться и разделить напоминает чувства человека, который делает репост близкого ему материала: статьи, песни, мема – и радуется лайкам друзей, не только принимающим, но и разделяющим его вкусы и интересы. Это чувство знакомо и мне: как приятно бывает, когда ученики замечают красоту какой-нибудь фразы или смеются над шутками классиков, и как обидно, когда оказываешься со своим эстетическим удовольствием в гордом одиночестве посреди класса. Кстати, преподавать комическое сложнее всего: объясняя детям, что смешного у Чехова, Гоголя или Салтыкова-Щедрина, почти всегда чувствуешь себя дурой. Над анекдотом, не сразу понятым, смеются не так, как над схваченным с первого раза. Шутка работает, когда понимается мгновенно, реже – когда «доходит» спустя какое-то время. Скорее всего, если мне пришлось объяснять юмор, по-настоящему смешно детям на уроке не будет.

Но не странно ли желать человеку, который не видит в чтении наслаждения, это наслаждение испытать? Ведь если задача в том, чтобы он был счастливым и эстетически удовлетворенным, то почему бы не оставить его наедине с фильмами, музыкой, видео, мемами, обслуживающими схожие потребности? Здесь видно больше заботы о себе, о том, чтобы идеальный ребенок в нашем представлении совпал с тем, которого мы растим. И это нормально. Из ответов на первый вопрос анкеты мы узнали, что 14,4 % родителей попробуют принять своих нечитающих детей. Я уверена, что примет большинство: все-таки родительская любовь сильнее культурного кода. Но как же приятно знать, что этот код есть, что в любой момент им можно воспользоваться. Например, мы с мужем редко говорим на «умные» темы, все высокое и духовное как-то отодвигается на второй план неумолкающей дочерью, бытом, работой. Но иногда посреди бытовухи он шутит что-нибудь про Гиппиус и Мережковского, и я вспоминаю: «Так вот почему мы вместе. Это же тот мужчина, который на первых свиданиях говорил со мной об Ионеско…» И я бы хотела, чтобы так же было у нас с нашим ребенком.

По-моему, очень здорово, что рядом с чтением в сознании опрошенных возникает удовольствие. Если мы видим в чтении наслаждение, а не труд, то шансы заинтересовать ребенка возрастают в разы. Есть ведь разница между посылами «Ты должен прочитать, потому что это великая книга великого писателя» и «Почитай: на пятидесятой странице я хохотал в голос (или, наоборот, разрыдался) прямо в автобусе». Второй вариант ведет к открытому диалогу об эмоциональной жизни, к тому диалогу, о котором говорила Станислава Смагина.

На вопрос «Если ваши дети откажутся от чтения и не будут воспринимать его как ценность, как вы к этому отнесетесь, что почувствуете?» кто-то из родителей ответил: «Постараюсь всеми силами увлечь ребенка и заставлять тоже буду». Нет, нельзя заставить увлечься, нельзя заставить разделить удовольствие от чтения, но можно поделиться – удовольствием, эмоцией, книгой.