Читая апокалипсис (Беседы об Откровении святого Иоанна Богослова)

Двадцать первая глава Апокалипсиса - это своего рода эпилог и вместе с тем вершина Откровения Иоанна. Если в предыдущих главах говорилось о падении человечества, о карах и катастрофах, о мужестве и терпении святых, о возрастании одновременно двух царств - царства антихриста и Царства Христа, - о господстве на земле зверя и лжепророка и о последующем тысячелетнем Царстве Христовом, то в двадцать первой главе рассказывается уже о том, что будет по ту сторону истории, по ту сторону земного странствия человечества, о том, что является целью всей истории спасения, то есть о преображении мира, о том, что греческие отцы Церкви называли теозисом, обожествлением мира.

Вспомним, что иконы пишутся не столько по воображению иконописцев и даже не столько по их внутреннему озарению и видению, сколько на основе канона, установленного издревле. Даже такие великие иконописцы, как Рублев, писали, точно следуя правилам, выработанным еще в ранней Византии. При этом цвет, краски, линии, положения рук, склоненные головы и т. д. - все имело определенный смысл, было своего рода языком символов. Так, простертая рука означала моление, багровый фон обозначал определенное состояние духа и т. д. Значит ли это, что Рублев был просто копиистом? Ведь и до него уже была написана не одна Троица, подобная созданной им. Значит ли это, что и все другие гениальные иконописцы были копиистами? Для поверхностного человека это именно так, но если мы присмотримся, то увидим, что мастера, следуя канону, вкладывали в него совершенно новый дух и лишь пользовались прежним языком.

Сказанное - лишь пример, на котором можно пояснить вводные стихи двадцать первой главы Апокалипсиса.

21, 1. Перед нами картина нового неба и новой земли. Здесь опять уместно вспомнить иконопись, потому что почти каждое слово этого фрагмента уже было написано раньше, почти все здесь заимствовано из Ветхого Завета и весь текст представляет собой мозаику, составленную из ветхозаветных цитат. Каждый, кто возьмет хорошую, полную Библию и найдет там на полях параллельные места, увидит, насколько тщательно стремился евангелист описать свое видение библейским языком. Он точно следовал канону - и дал грандиозную картину нового неба и новой земли. Небо и земля в библейской фразеологии обозначают Вселенную. Это очень древнее словосочетание. Еще у шумеров небо и земля назывались "ан-ки"; это двуединство - синоним Вселенной. "Моря уже нет" - речь идет не о том, что в новом мире отсутствует вода; просто Вселенная преображается, и темные хаотические силы, которые вели мир в сторону, противоположную замыслам Божьим, исчезают. Перед нами мир, в котором не нарушается воля Творца.

2 И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего.

3 И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.

4 И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.

5 И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны.

6 И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.

21, 2-4. Следующая картина изображает нам Новый Иерусалим, который всегда был символом Царства Божьего. Голос, говорящий с неба в первых восьми стихах, как раз раскрывает смысл этого нового града, смысл этого бытия. "Се, скиния Бога с человеками..." Скиния - шатер, в котором пребывает Бог, шатер в центре стана, в центре человечества, как первоначально было в древнем Израиле. Отсюда возникло арамейское слово шехина - что значит Слава Божья, образ Божий, пребывающий в человечестве. Здесь употреблено греческое слово скини2, что значит шатер. Возникает самая непосредственная близость между Богом и людьми: они будут Его народом, и Сам Бог будет с ними.

21, 5-6. Богословы часто дискутируют, являются ли новое небо и новая земля преображенными или же это совершенно новое творение. По-видимому, текст не дает нам права считать какой-либо из ответов абсолютно точным, хотя здесь и приводятся слова Творца. Впервые в Апокалипсисе Творец говорит от Себя, тогда как в других местах текста говорят Христос, ангел или апостол, а Творец - только здесь: "Сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое". Собственно, это тоже слова из пророка Исайи (Ис 65,17). И потом: "совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец". Слово "творю" может значить и "создаю", и "образую", и поэтому довольно трудно установить, что именно здесь подразумевается.