Читая апокалипсис (Беседы об Откровении святого Иоанна Богослова)

19 и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей.

20 Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!

21 Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь.

22, 16. Возможно, здесь идет речь об Иоанне, ведь "ангел" значит "посланник".

22, 17-21. Это начало эпилога: "И Дух и невеста говорят: прииди!" Невеста - это Церковь, а Дух - та божественная сила, которая действует в Церкви, то есть Дух Церкви. Они говорят "прииди", так как Парусия - самый вожделенный момент истории. Если человек умирает, переживая смерть как величайшую радость, и по ту сторону жизни открывает какие-то бесконечные сверкающие миры, то все равно это еще не полнота, это ущербное существование. Ведь мы ждем большего, безмерно большего: возрождения, реального бытия творения, бытия каждого человека, как об этом говорится в Символе веры - "Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века". И как бы подтверждая это желание Церкви, желание свершения, апостол заканчивает возгласом: "Гряди, Господи Иисусе!" Апокалипсис, несмотря на свои грозные страницы, несмотря на страшные картины, бесспорно является книгой самой светлой надежды, отвечающей на все чаяния и воздыхания Ветхого Завета. "О, если бы Ты расторг небеса и сошел!" - восклицает пророк Исайя, а Псалмопевец говорит: "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже". Эти два возгласа Ветхого Завета, важнейшие, идущие из глубины сердца слова, находят ответ, во-первых, в явлении Христа и, наконец, в том Царстве, которое Он основал и созидание которого Он завершит. "Ей, гряди Господи Иисусе!"

Заключение

Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.

В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе - не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.

Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: "Вавилон будет разрушен" - и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология - человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.

Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: "ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!" - такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали "Вавилон", они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали - вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.