Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Постфрейдисты

Взгляд на истерию сто лет спустя

Как же смотрят на истерию современные психоаналитики? Может быть, ее больше не существует? Умеем ли мы сегодня ее диагностировать? Эти вопросы были поставлены Э. Нерсесяном (Нью-Йорк) перед участниками круглого стола под названием «Истерия сто лет спустя», проходившего в рамках Международного психоаналитического конгресса в Сан-Франциско в 1995 г. Как видно из отчета Ж.-М. Ту (1996), во время дебатов были представлены главные современные позиции по этому вопросу; мы приводим их краткое содержание.

Сегодня большинство психоаналитиков согласно с тем, что истерия опирается на широкий спектр патологий, от неврозов до психозов, затрагивая также тяжелые пограничные состояния и случаи патологического нарциссизма. Тем не менее, с точки зрения терапевтического подхода, можно выделить две основные тенденции, одной из которых придерживаются французские психоаналитики, а другой – последователи британской школы.

По мнению Жаннин Шассге-Смиржель (Париж), главное – чтобы психоаналитик не упускал из виду сексуальный аспект истерии и не ограничивался мыслью о том, что истерия основывается исключительно на архаической прегенитальной патологии. Конечно, она признает, что психоаналитика, когда он работает с пациентами такого типа, часто сбивает с толку обилие клинических феноменов, вызывающих в памяти разнообразные ранние нарушения. Однако, по ее мнению, не следует преуменьшать роль, которую играет интерпретация эдипальных конфликтов и чувства вины, вызванного деструктивными нападками на мать. Если сфокусировать внимание только на архаических объектах, велик риск того, что представление об истерии как о клинической категории, тесно связанной с половой идентичностью и эдипальной фазой, окажется размыто. Жаннин Шассге-Смиржель прибавляет, что она не одинока в своих опасениях, поскольку и другие психоаналитики Французской школы, например А. Грин и Ж. Лапланш, также выражали подобное беспокойство. К тому же Ж. Шассге-Смиржель полагает, что истерия принадлежит к «материнскому царству», поскольку, в первую очередь, касается матки и беременности, будь то в реальной жизни или в фантазиях. Поэтому она настаивает на биологическом факторе истерии: его не следует недооценивать, поскольку речь идет о психической патологии, местом действия которой является тело. Настаивая на роли телесного аспекта, Ж. Шассге-Смиржель отмежевывается от тех психоаналитиков, которые отдают первенство речи и языку, а не телу.

Совершенно иную теоретическую и клиническую позицию излагает Эрик Бренман (Лондон), представитель Британской школы. Он выдвигает идею о том, что очень рано в ходе установления первых объектных отношений ребенок усваивает примитивные защиты против тревоги, которые определят его способ управления тревогой, когда он станет взрослым. Конечно, Бренман признает, что сексуальность играет основную роль в истерии; однако, по его мнению, первостепенное значение имеет та непрерывная борьба, которую больной истерией ведет с архаическими тревогами. Он описывает, как такие пациенты воздействуют в переносе на психическую реальность психоаналитика и как они защищаются от архаической тревоги, которая воспринимается ими одновременно как катастрофически угрожающая и как ничего не значащая. У них часто наблюдаются расщепления, которые определяют их психические состояния и распространяются на все уровни их психической жизни. Например, истерические пациенты стремятся установить отношения с идеализированным объектом, но как только контакт установлен, они сразу разочаровываются, поэтому они постоянно переходят от одного крайнего состояния к другому. По мнению Бренмана, истерия связана, прежде всего, с серьезными психотическими нарушениями. Тем не менее возможности психоанализа выдерживать и прорабатывать психотические тревоги очень выросли за последние сто лет, так что в распоряжении таких пациентов имеются сегодня лучшие средства преодолеть свои тревоги и противостоять превратностям существования.

Рубин боится красного

Такое название выбрала для своей статьи Жаклин Шеффер (1986), чтобы описать отношение истерика к сексуальности; метафора навеяна определением, которое дает рубину минералог: «Рубин – это камень, который боится красного. Этот камень абсорбирует все другие цвета призмы и сохраняет их для себя. Он отбрасывает красный, и это то, что он позволяет нам увидеть» (р. 925). По словам Жаклин Шеффер, так же как и рубин, истерия «переливается разными цветами». «Как лучше представить себе то, что позволяет нам увидеть истерик: его ужас перед красным, то есть перед сексуальностью, выставление своей травмы напоказ? <…> Хитрость Я состоит в том, чтобы выдвинуть вперед, показать самое угрожающее и находящееся под угрозой, то, что чужеродно и вызывает ненависть, то, что причиняет боль, и нападать на то, что нападает. Существует ли что-то ценное, такое, что, как в случае с рубином, надо сохранить, хорошенько спрятав?» (p. 925).