Читая «Голодные игры» (СИ)

— Я люблю тебя Китнисс… Любил с тех самых пор, как впервые увидел тебя в школе, любил и буду любить всегда, — он договаривает это и улыбается, чувствуя себя таким свободным, высказав то, что так долго его мучило.

— Пит… Я не понимаю… — растеряно говорит девушка.

— Я люблю тебя, — он глядит её прямо в глаза. — Это не было уловкой для спонсоров, не было игрой. Думаю, я поймал последний шанс сказать тебе об этом, очень жаль, что ты не поверила… там, но я правда тебя люблю Китнисс.

— Поэтому ты спас меня? — тихо спросила девушка.

— И поступлю так и в реальности, если ситуация повернётся в ту же сторону, — кивает сын пекаря.

— Пит, я… Я не знаю, что сказать, — качает головой Китнисс.

— Ты не должна ничего говорить, просто знай… Я хочу, чтобы ты мне верила, хочу, чтобы ты знала, что это правда, а не игра… Хотя бы реальная ты, книжная этого уже никогда не узнает.

— Я верю, — едва слышно говорит Китнисс, касаясь губами щеки Пита, девушка тут же отрывается и оборачивается, идеальный слух охотницы помогает ей услышать то, чего не слышит Пит, а именно шаги, причём она точно знает, кому принадлежит эта твёрдая тихая поступь.

— Китнисс, Пит, — кивает им Гейл, садясь рядом. — Готовы?

— Ждали только тебя, — улыбается Пит, вскакивая, словно ничего не произошло, Китнисс же чувствует себя так, словно её огрели лопатой. Мысли разбегаются, тело не поддаётся контролю.

Однако, девушка быстро пришла в себя, приступив к обучению Пита. Стрельба — это не его, что стало ясно в первые же пять минут, но Китнисс, с усердием мазохиста, продолжала учить (или мучить) Мелларка, заставляя его пускать одну стрелу за другой, к моменту, когда его стрела впервые попала в цель, а целью был ствол узкого дерева, солнце уже во всю светило, а Гейл опустошил все свои ловушки и, в добавок, подстрелил парочку белок, наполнив этим две сумки: свою и Китнисс.

— Кискисс, я пойду разнесу это по домам, — кивает Гейл на сумки. — а вы пока потихоньку идите к Хеймитчу, я скоро буду.

Девушка кивает, а он уходит. Помучившись с Питом ещё минут 20, пуская стрелу за стрелой, но попадая уже раз в пять выстрелов, Китнисс удовлетворённо вздыхает, заявляя, что на сегодня хватит, эта новость не может не радовать Пита, который даже не представлял, насколько сложна стрельба из лука.

— Не представляю, как ты стреляешь по чему-то, что движется, — изумляется Пит.

— Скоро научишься, — улыбается ему Китнисс. — Для первого занятия у тебя очень хорошие успехи.

— Издеваешься? — хмурится Пит, а девушка отрицательно качает головой.

Спрятав лук, ребята пошли в деревню победителей, надеясь на плотный завтрак.

— О, а вот и вы, — довольно улыбается Финник, сжимая в объятиях сопротивляющуюся Китнисс.

— А где Гейл? — интересуется Джоанна.

— Скоро будет, — кивает ей Пит. — У вас есть что-нибудь поесть?

Хеймитч с ухмылкой кивает на накрытый стол и ребята тут же накидываются на еду, посреди завтрака приходит Гейл, без вопросов присоединяясь к трапезе, набив животы, все готовы вернутся к чтению.

— Как поохотились? — спрашивает Хеймитч, в его голосе, кажется, искренний интерес.

— Весьма неплохо, — кивает Гейл, отвечая за всех, ведь он был единственным, кто реально принёс какую-то добычу, Китнисс была слишком занята с Питом, чтобы охотиться.

— Что ж, — интересуется Китнисс, занимая привычное место на диване. — кто читает следующий?

— Давайте я, — протягивает Цинна, беря в руки книгу. — Глава четырнадцатая.

Удар об утрамбованную землю едва не вышибает из меня дух. Рюкзак лишь немного смягчил падение. К счастью, колчан каким-то образом оказался зажат у меня под мышкой, благодаря чему и он, и мое плечо остались целы. Лук из рук я тоже не выпустила. Земля подо мной все еще сотрясается от взрывов, но я их не слышу. Не слышу совсем ничего. Как бы то ни было, яблоки, очевидно, подорвали достаточно мин, чтобы остальные взорвались от осколков. Я закрываю лицо ладонями, пока сверху дождем падают горящие обрывки и ошметки. Воздух наполняется едким дымом — не самое приятное для того, кто пытается снова научиться дышать.

Скоро вибрация прекращается. Я перекатываюсь на бок и наслаждаюсь видом дымящихся обломков, бывших только что аккуратной пирамидой. Едва ли профи смогут что-то спасти.

Пора убираться. Лучше быть подальше, когда они примчатся сюда. Встав на ноги, я понимаю, что бегство будет нелегким делом. Кружится голова. И это не заурядное недомогание, а кое-что похлеще: деревья вихрем проносятся вокруг меня, земля ходит ходуном.

Делаю несколько шагов и, сама не понимаю как, оказываюсь на четвереньках. Жду несколько минут в надежде, что все пройдет. Ничего не проходит.

Меня охватывает паника. Нельзя оставаться здесь. Бегство — вопрос жизни. Но я не в состоянии идти и вдобавок ничего не слышу. Прижимаю ладонь к левому уху — тому, что было обращено в сторону взрыва, — на ладони появляется кровь. Вдруг я оглохла насовсем?

На лице Китнисс появляется паника, остальные немногим лучше. Все уже настроились на победу Китнисс, будет очень обидно, если её прикончат в момент её главного триумфа на арене.