Читая маршала Жукова

Для внешнего мира Сталин предпринял плоский маневр: удалил из ЦК "антигерманцев" - Литвинова, Лихачева, Ванникова. Двое последних были арестованы. Это уже были жертвоприношения. Лихачев - это тот легендарный Иван Алексеевич Лихачев, директор ЗИЛа, именем которого завод и назван был впоследствии, а Ванников тот Борис Львович Ванников, нарком вооружения до войны, нарком боеприпасов в войну, трижды Герой Труда, отец советских атомной и водородной бомб. Из обоих, конечно, выбили нужные признания - и обоих швырнули обратно в их рабочие кабинеты, к письменным столам и телефонам сразу после начала войны и безо всяких объяснений: очень были нужны.

Конечно, репрессированы и Лихачев и Ванников были не как антигерманцы, на хозяйственных постах их симпатии или антипатии ни на что не влияли, а как противники диктуемых сроков готовности к войне. Сталин требовал готовности к зиме 42-го года, а Ванников и Лихачев отстаивали зиму 43-го.

Они не были правы. Гитлер не ждал. Якир в выступлении перед бойцами на Киевских маневрах сказал: "Выиграть два-три года…". Но и промышленники знали дело и исходили из реальности. Просто теперь этих лет уже не было. Их расстреляли, эти годы, вместе с теми, кто их выигрывал.

В стране не оставалось мыслящих администраторов. Те, кто выжил, норовили улизнуть из аппарата. Именно так ушел Цезарь Куников, будущий отец советских десантников, из аппарата Наркоммаша, начальником технического управления которого был в 1937-м. Потом Наркоммаш разделили на три -наркоматы судостроения, среднего и тяжелого машиностроения. Руководить техникой такого левиафана? при толчее на иерархической лестнице и волюнтаризме вождя?

Куников учуял предстоящее опустошение и ушел, как затерялся, - сперва в науку, на пустом месте организовал ВНИИНМАШ, потом и вовсе в прессу, где стал главным редактором двух центральных изданий. Двумя он заслонился, насколько возможно для личности его калибра. Но грянул гром войны, и нарком боеприпасов Горемыкин вспомнил о Куникове и потребовал себе в заместители. Хороша должность - зам. наркома боеприпасов во время войны. "Какой из меня нарком боеприпасов? Я же пороха не нюхал!" - сказал Цезарь. Формула была найдена. Куников отбился, уйдя на фронт, где и погиб - не прежде, впрочем, чем стал знаменит[43]. Еще бы, человек государственного замеса, что для него война? Всего лишь опасная работа, где надо обеспечить снабжение, коммуникации, все предусмотреть и наносить противнику ночные удары, теряя своих людей лишь в результате слепых попаданий.

Словом, состав ЦК после 18-й конференции изменился не из-за скептицизма его членов по поводу германо-советских перспектив, а по поводу возможности выполнения огромных задач в отведенные для этого сроки.

Тогда же решилась судьба авиаторов, фанатиков неба и противников ускоренной подготовки пилотов. (И судьба самих пилотов тоже.) Наверно, генерал-лейтенантам Арженухину, Героям Союза Рычагову, Птухину, Проскурову, Пумпуру, Смушкевичу (дважды Герою до войны!) невдомек было, что они могут лишиться голов за то, что не желают выпускать из летных школ цыплят, мишени для коршунов Люфтваффе. А Сталину недосуг было учить генералов морали. Ему противостояли настоящие люди, это он понимал. Потому и ненавидел. Переучивать их на свой лад у него не было ни времени, ни шансов. Проще было убить[44].

26. Политика и мораль. Гений и злодейство

Агрессивность Сталина не была секретом для мирового сообщества.

Отвечая оппозиции на пристрастные вопросы о причине слишком медленного хода переговоров с СССР накануне событий рокового 1939 года, Чемберлен сказал:

"Мы не собираемся покупать мир ценой таких уступок, которые ведут к дальнейшим требованиям".

Заметьте эти слова, читатель. Это - горькое признание в просчете с Мюнхеном: мерзавец Гитлер попросту обманул джентльмена Чемберлена и не стал придерживаться данного слова о Судетской проблеме как последнем территориальном притязании Германии. Это также предвидение - скорее, даже знание - территориальных притязаний СССР. Финляндия, Прибалтика, Румыния, Турция трепетали какого угодно соглашения между СССР и любым западным партнером, так как подозревали, что соглашение это будет достигнуто за их счет. По поводу чего Чемберлен сдержанно пояснил парламенту: "…заручившись сотрудничеством одной страны, необходимо в то же время не отталкивать от себя и другие страны. Поэтому в деле заключения соглашения с СССР встречаются некоторые трудности".