Читая маршала Жукова

Лишь при сопоставлении этого коммюнике с планом фон Бока делается ясно, кто, кроме Жукова, претендует на звание величайшего полководца минувшей войны. Жуков 29 июля и на миг не допускал, что немцы двинутся на Москву, не ликвидировав "угрозу для них на фланге центральной группировки", оставив у себя в тылу Киевский укрепрайон. А фон Бок до конца, до самого поворота его танков на Киевское направление, настаивал на броске мимо Киева в направлении Москвы и Горького. А если бы его мнение возобладало? Стойкость вермахта в обороне под Москвой зимой 1941 года (и 42-го!) доказывает, что в 1941-42 г.г. взламывать оборону вермахта даже превосходящим силами Красной Армии было невмочь. Под Сталинградом это удалось сделать на участках, обороняемых румынами. А под Москвой во время Сталинграда румын не было, и сделать этого не удалось. (Загадочная до поры-до времени фраза…) Армии Киевского укрепрайона могли сколько угодно колотиться об оборону вермахта, а механизированный клин тем временем окружил бы Москву и овладел Горьким. По суху, в августе-сентябре, без перерасхода горючего. После чего танки могли быть переброшены на Украину для завершения безумного и блестящего плана генерала Маркса.

При всем громадном уважении к роли, которую сыграл в войне маршал Жуков, лишний раз пожалеешь о погубленных командармах РККА. Их игровая фантазия была под стать фон Боку. Они предвидели бы вариант броска на Москву, оставляющего Киев побоку. Генштабом такая вероятность предусмотрена не была, и, к счастью, не случилось этого лишь потому, что фюрер позарился на Киев.

***

Киев, транспортный узел на крайней западной излучине Днепра. город с большими ресурсами населения и индустрией, представлял естественную крепость на пути немецкого наступления на восток. Этот обширный плацдарм был словно таран, нависший над правым флангом фон Бока. Чем дальше уходили бы его войска на Москву, тем, мысля академически, опаснее делался Киев, глубже вероятный удар с плацдарма и больше объем отсекаемых этим ударом немецких войск.

Не нужно семи пядей во лбу, чтобы понять, что опасность эта была теоретическая. При инициативе в руках вермахта, при господстве в воздухе, изможденные и блокированные армии Киевского укрепрайона оказались бы в положении северной группировки вермахта в феврале 45-го года на Берлинском направлении. Ну, потеснили бы противника на 12 километров… А падение Москвы обрубало надежды на помощь и с ними дальнейшее сопротивление. Как бы пропаганда ни внедряла в сознание, что "падение Москвы не есть падение России". Далеко не все знали кутузовское изречение. Да и Москва 1941-го была не Москва 1812-го. Чтобы это понять, тоже не требовалось семи пядей во лбу. Без коих также можно было обойтись для понимания того, что Киев - не удержать. И что миллионная, закаленная армия Киевского укрепрайона, заблаговременно отведенная на левобережный рубеж, явится заслоном на пути к столице, а то и вовсе остановит победное шествие вермахта. Было, таким образом, два пути потери Киева - с катастрофой и без. Но вождь через месяц после начала войны уже подмял армию под себя и диктовал решения, которым не многие смели перечить.

Жуков смел. Но приходится отметить, что в клире военных, согласных с оценкой обстановки в районе Киева, в его "Воспоминаниях" нет имени авторитетнейшего на то время военного - начальника Генерального Штаба маршала Б.М.Шапошникова[55]…

"Еще раз тщательно взвесив все обстоятельства, проверив расчеты наших сил и средств и утвердившись в правильности прогнозов, я решил немедленно доложить их Верховному Главнокомандующему. Действовать надо было немедленно. Мы все считали, что всякое промедление с подготовкой и проведением контрмер будет использовано противником, в руках которого находилась тогда оперативно-стратегическая инициатива (выделено мной. - П.М.).

29 июля я позвонил И.В.Сталину и просил принять для срочного доклада.

– Приходите, - сказал Верховный.

Захватив карту стратегической обстановки, карту с группировкой немецких войск, справки о состоянии наших войск и материально-технических запасов фронтов и центра, я прошел в приемную Сталина, где находился А.Н.Поскребышев, и попросил его доложить обо мне.

– Садись. Приказано обождать Мехлиса.

Минут через десять меня пригласили к И.В.Сталину. Л.З.Мехлис уже находился там.

Ну, докладывайте, что у вас, - сказал И.В.Сталин".

Мехлис? Одно лишь его явление, да еще с заднего хода, свидетельствовало, что Жуков близок к опале. Это также лишний случай поссорить Жукова с Мехлисом. (Да они и так не переносили друг друга.) Просто так, на всякий случай…

Мы еще не раз отметим умение вождя ссорить своих генералов.

"Разложив на столе свои карты, я подробно доложил обстановку, начиная с северо-западного и кончая юго-западным направлением. Привел цифры основных потерь…"

Какими цифрами оперировал Жуков? Болезненный вопрос. Докладывал ли о своих потерях? Или только о том, что в строю?