«Я познакомился с санитарной реформой в начале столетия. Мы приняли реформу всерьез и, причем, в ее крайнем значении. Я жил практически только на граноле (подслащенная овсянка, подсушенная в духовке) и воде… Я не употреблял ни молока, ни яиц, ни масла (в течение ряда лет). Моей старшей дочери было десять лет, когда я впервые попробовал масло. Конечно, мы не ели мяса, молока, масла, яиц и почти не употребляли соли и сахара. У нас не было никаких запасов, кроме гранолы. Я был помешан на граноле. Я никогда не принимал приглашения на обед. Я носил свою гранолу с собой в мешочке, продавал гранолу. Это была часть санитарной реформы. Я ел свою гранолу и запивал ее водой три раза в день. Затем кто–то мне подсказал, что лучше есть два раза, и я стал употреблять гранолу дважды в день…
Но через какое–то время я устал от овсянки и подумал, что хорошо было бы есть ее с изюмом. И поэтому с некоторой тревогой и беспокойством я купил немного изюма. Теперь это была гранола с изюмом, но совесть бичевала меня, и я отказался от изюма. Затем я купил ананас и съел его. В итоге мой рот покрылся болячками. Я решил, что это было наказанием за то, что я ел ананасы. Я вновь вернулся к граноле. Затем я прочитал в произведениях сестры Уайт, что люди в целом едят слишком много. Я отнес это к моему ежедневному двухразовому питанию гранолой.
Делая это, мы были серьезны и честны. Мы полагали, что поступаем правильно, следуя свидетельству — не свидетельству в его широком применении, а только в его узком смысле, в котором немногие следуют ему в настоящее время. Принципы