Читающая кружево

Через неделю Бизер прислал нам письмо. Он решил вернуться домой и пойти в обыкновенную школу вместе со своим другом Джей-Джеем. Тон письма был бодрый, но я всегда умела читать между строк. Брат беспокоился о матери, как и я. Ева немедленно написала ответ, сказав, что это плохая идея и что, даже если он вернется в Салем, ничего не получится. Ла Либерти жили в другом округе, поэтому Бизер все равно не смог бы учиться вместе с Джей-Джеем. Ева заверила его, что у нас все хорошо и что ему надлежит оставаться там, где он сейчас находится.

Она записала меня в школу Пингри. В конце концов, туда уже внесли плату за Линдли. Места в школьном автобусе не нашлось, поэтому бабушка наняла водителя, который возил меня в школу каждый день. Когда я первый раз туда отправилась, разразился ураган. В полдень нас эвакуировали из школы. Мой водитель едва успел вернуться в Салем, как ему пришлось ехать обратно, чтобы забрать меня и привезти домой. Остаток дня я провела на смотровой площадке, переживая за Мэй. Я понятия не имела, знает ли мать о приближении урагана. На острове радио слушали мы с Бизером, но не Мэй. Я попыталась послать ей сигнал бедствия азбукой Морзе, но шел такой сильный дождь, что свет в окне не было видно даже с Зимнего острова, не говоря уже о Салеме. Я стояла на смотровой площадке, пока Ева не заставила меня спуститься. Она сказала, что Мэй приедет со дня надень. Ева в этом не сомневалась.

В школе я держалась особняком. К началу ноября большинство рыбаков перестали выходить в море, но Мэй так и не приехала. Чтобы я отвлеклась, Ева сделала меня официанткой в своем кафе и записала в школу танцев. В ноябре я получила приглашение на бал в Гамильтон-Холл. Раньше я неизменно выбрасывала эти открытки, и сейчас сделала то же самое, но Ева отыскала приглашение в мусорном ведре и вместо меня ответила согласием. Два дня подряд я не видела свет в окне Мэй и не спускалась со смотровой площадки. И тогда Ева решила, что с нее хватит. Она наняла лодочника и отправилась на остров за Мэй — точно так же, как ездила за Линдли, — и вновь вернулась одна. Ева явно была расстроена, но не хотела меня тревожить. Это случилось в День ветеранов — я запомнила, потому что в школе не было занятий.

— Она и не собиралась сюда, — сказала я, зная, что Мэй скорее откажется от детей, чем покинет остров.

— Все не так просто, — возразила Ева, пытаясь прочесть мои мысли.

— А по-моему, проще некуда.

— Господи, София, имей хоть каплю сострадания.

— Знакомая история. — Я была так взволнована, что не могла усидеть на месте.

— Что ты имеешь в виду?

— Точно так же Мэй поступила с Линдли.

— А при чем тут Линдли? — Ева проговорила это медленно, будто пытаясь понять, много ли я знаю.

— Сначала мать отказалась от Линдли, а теперь от нас с Бизером.

— О чем ты говоришь? — Ева пристально взглянула на меня.

— О том, как живет Линдли! О том, что с ней делает Кэл! — Меня охватила дрожь, когда я вспомнила тот ужасный вечер в доме Бойнтонов. — Ничего этого бы не произошло, если бы Мэй не отдала дочь Эмме. Все знают, как Кэл обращается с Линдли! — Я зарыдала в голос.

— Все будет хорошо. — Ева обняла меня.

Но я не понимала, каким образом.

Ева отвезла меня к бостонскому психологу. Мне прописали мягкий антидепрессант. Ева надеялась, что я поговорю с врачом, но я не сумела.

— Расскажи о своей сестре, — попросил он.

Но я не смогла. Можно было поговорить о Линдли с Евой, но постороннему такое не рассказывают. После шести сеансов я отказалась продолжать.

Тогда Ева дала мне работу — помогать ей на уроках танцев. Она пыталась постоянно занимать меня делом. Еще она ожидала, что я пойду на бал в Гамильтон-Холл и буду вести себя как настоящая леди. Это тоже было частью плана. Я научилась танцевать с самыми неуклюжими партнерами. Ева купила мне длинные перчатки, которые закрывали руки выше локтей, научила снимать их за ужином и есть цыпленка в сливочном соусе за переполненным столом, не двигая локтями и не роняя горох на вечернее платье. Когда я спросила, что делать, если на ужин подадут что-нибудь помимо цыпленка, Ева рассмеялась и сказала — мол, так не бывает.

За пару недель до бала я получила приглашение от одной девочки из школы Пингри: она предлагала отправиться на празднество всем вместе в микроавтобусе, который для такого случая наняли ее родители. Мы были почти незнакомы, и я помнила о ней лишь то, что она изрядно задается и постоянно ввертывает неприличные словечки — просто чтобы шокировать окружающих. Я высказала Еве, что, по-моему, это глупо: автобус отправлялся из Беверли-Фармс, а до Гамильтон-Холла можно было дойти пешком от нашего дома. Ева возразила, что я ничего не понимаю. Мне пришлось письменно ответить согласием на «любезное предложение», а потом Ева приказала водителю отвезти меня в Беверли-Фармс, чтобы я могла поехать в Гамильтон-Холл в вонючем, битком набитом автобусе.