Читалка

— Давайте-ка по порядку. Что бы вам самим хотелось читать?

— Лично я, — начинает Валентина, — была бы не против, если бы каждое утро мне на айфон приходил симпатичный стишок, потом рассказик для чтения в метро, с цветными иллюстрациями, как в комиксах: крупным планом физиономия предателя, прекрасная блондинка, которую нужно спасать, ну и плюс немного музыки. Днем я пользуюсь айпадом и ноутбуком. А вечером мне нужна обыкновенная бумажная книжка, чтобы читать в постели.

— Вот что конкретно меня интересует. Какие новые виды текстов мы можем предложить для гаджетов? Конечно, тут нужен кто-нибудь вроде Перека.[20] Придется многое перепробовать, а главное — полностью освободиться от старых форм. Роман, возможно, проиграет, зато поэзия выиграет, так же как короткий рассказ, юмореска, блог, да еще масса всего, о чем мы пока не догадываемся, но что обязательно появится…

— Первым делом — отделить писателя от текста. Дать читателю возможность влезть в текст. Позволить его переделывать.

— Учредить премию «Электронный Гонкур».

— Навести там шороху…

Я отпиваю добрый глоток вина. Теперь, немного постояв открытым, оно приобрело изумительную бархатистость. Вся четверка — напротив меня, плечом к плечу, единым блоком. Смешные они. Но ничего, сейчас я им устрою. Я выброшу их тепленькими в реальную жизнь. Они даже испугаться не успеют.

— Итак, вот вам моя идея. Мы создаем небольшую фирму, наше собственное предприятие, и немедленно принимаемся за работу.

— Но ведь издательство уже существует…

— Издательство здесь ни при чем. Это будет наше дело, для нас пятерых. Строго секретное!

— На это деньги нужны!

— Эту роль я беру на себя. Я вкладываю деньги, вы делаете все остальное. Только одно условие: не увлекайтесь техническими деталями. Даже ты, компьютерный гений. Вас должны интересовать не сами гаджеты, а то, что будет внутри. Тексты, идеи, картинки, авторы. Главное — авторы. Ищите их повсюду, пишите сами, делайте что хотите — нам нужен контент. Все без исключения заняты одним — как бы впихнуть устаревшее содержание в новые формы. Выкидывают на ветер миллионы, вроде Менье. А у нас миллионов нет, и мы создадим нечто новое, то, чего нет ни у кого…

— А если облом?

— Значит, обломаемся. И не один раз. Учитывая суть проекта, это нормально.

— Типа шесть раз упал, семь поднялся?

— Ты сам это сказал, великий сахем.[21]

— А с чего мы начнем?

— Прежде всего вы должны придумать название для нашего общества. Потом я оформлю все нужные бумаги, и — за работу. Можете приступать прямо сейчас.

— Надо прошерстить блоги.

— Шерстите что хотите. И составьте мне список всего, что вам нужно.

— А как насчет нашей работы здесь?

— Понятия не имею. Так или иначе, если Менье вас эксплуатирует, вы имеете право на небольшую забастовку, разве нет? И вообще, напрягите извилины. Поднатужьтесь.

Они переглядываются и теснее придвигаются друг к другу. Я вижу в их глазах тень сомнения. Французское книгоиздание тут как тут, и ему очень страшно. Еще бы: ему не поздоровится.

— Все, сезон охоты открыт! И тащите только самое лучшее — крем де ля крем!

{11}

Сабина буквально врывается в ресторан. Ее рыжие вьющиеся локоны, собранные на затылке в некое подобие снопа, вздымаются, как змеи на голове Медузы, и взглядом карих глаз, которые сейчас кажутся черными, она уже готова обратить Менье в камень.

— Вы не должны позволять ему так себя вести! Это ваше издательство, это наше издательство, и мы должны его остановить! Сегодня утром он отказался подписать договор с этой девочкой, он послал к черту Бальмера, потому что тот хотел оставить за собой права на электронное издание, и нанял в отдел распространения еще двух обормотов. Куда мы катимся?

— Успокойтесь, Сабина. Иначе мадам Мартен, привыкшая к тишине, выставит нас за дверь. Мы спокойно обсудим все наши проблемы за обедом. Я заказал паштет из свиных голов и ската с каперсами.

— У меня даже аппетит пропал.

— Какая жалость.

— Ну ладно. Салат с утиной грудкой и андулет.

— Вот, уже лучше.

Мадам Мартен приносит бруйи. Ставит бутылку на стол, откупоривает, наливает вино в бокалы и присаживается к столу.

— В кои-то веки вы решили дать себе поблажку! За все тридцать лет, что я сюда хожу, вы в первый раз сидите!

— Это не поблажка. Моя работа окончена. Я пришла вам сказать, что продала заведение. Ухожу на покой.

— Сейчас, — вмешивается Сабина, — я попробую угадать, кто его купил. Прада? Стефан Келиан? Уэстон? Кензо?

— Нет, здесь по-прежнему будет ресторан.

Она поворачивается, берет с соседнего столика чистый бокал и наливает себе немного бруйи.

— Какая-нибудь бутербродная? Деревенская ветчина на натуральном хлебе с листиком салата?

— Нет, его купили китайцы, чтобы превратить в ресторан японской кухни.

— Значит, суши. Писк моды.

— И вы это допустили? После гор бланкета, Гималаев свиного паштета и кафедральных соборов кровяной колбасы с картофельным пюре вы приговариваете нас к комочкам сладкого риса, обернутым тонким до прозрачности ломтиком лососины! Разумеется, по бешеным ценам?

— Зато вы, месье Дюбуа, наконец сядете на диету.