Читатель этого не видит (СИ)

А ещё сон сопровождался Ощущением. Назвать его Натан не мог, потому что оно явно было в новинку. Беспомощность, смущение, замешательство — он попытался разложить его на составляющие, но это не помогло. За границами участка стояли все. С одной стороны — умершие предки, сложив белые длани на алые мантии или тяжёлые латные перчатки на эфесы, взирали на него с укоризной и возмущением, с другой — собратья-вампиры показывали пальцем и хохотали, шлёпая друг друга по плечам. Где-то там была и Джулия, что казалось особенным мучением. Он её не видел, но знал, что она презрительно скривила губы. Натан, ощущая всем своим существом неполноценность, инаковость и безоговорочное поражение, растерянно вертел в руках лопату: что с ней делать он, конечно, не знал. Хотелось исчезнуть раз и навсегда. Ничтожность, ущербность, страх лишиться расположения — он в ужасе препарировал свои эмоции и всё больше слабел. Его порицали, над ним смеялись, жизнь потеряла смысл. Толстая женщина с такой же лопатой, внезапно возникшая рядом, показала ему огромный завязанный мешок:

— Смотри, что я успела собрать! Тебе нужен значок?

— Что?.. — в ужасе переспросил граф.

— Значок, говорю, нужен? — повторила она голосом Джулии, тряся его за плечо. Он открыл глаза в собственном склепе.

Над распахнутым гробом стояла бывшая хозяйка замка с сотовым телефоном в руках:

— Ну так вот, нужен он тебе или нет, но у тебя будет значок. Ещё я потребовала освободить тебя от членских взносов. Твои французские аристократы звонили — жуткие скряги, скажу я тебе. Пришлось приврать, что ты откажешься от их общества, если они не пойдут на скидку.

Натан закрыл лицо ладонями и попытался проснуться ещё раз.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к

Возьмите любой радостный момент из жизни вашего самого любимого героя и опишите его с точки зрения другого персонажа, недолюбливающего первого. Это может быть враг, соперник, просто завистник или иной недоброжелатель на ваше усмотрение. Главное условие - мы должны точно понять, какая радость произошла у вашего любимчика, и не менее явно - что злопыхатель этому не рад.

— Представь себе, Теодор, это всё-таки произошло. Двести лет я был уверен, что семье ничего не угрожает, а Анис избавлена от своего неразумного увлечения! Двести лет она была хорошей… Ладно, не буду кривить душой, в меру хорошей девочкой, но послушной и управляемой, пока он снова не появился! Какого дьявола он вспомнил про нас? Нет-нет, только не начинай о чувствах, из твоих уст эти проповеди звучат скорее комично…

Натан, утонувший в кресле напротив, вовсе не нуждался в собеседнике. Во всяком случае, Тедди мог предоставить ему уши и в меру сочувствующий взгляд. Рот он предпочёл бы не открывать, так как был уверен, что его собственные мысли не произведут должного эффекта: вместо успокоения его лучший друг получит в лучшем случае контрольный в голову. Возможно, не один, очередью.

— Я говорил отцу, что этот русский принесёт нам беду! Что мне его навязчивые попытки породниться? Крестьянское семя, нувориши. И вот, он добился своего! А знаешь, что он сказал сестре, когда все собрались? Что даже гибель не способна их разлучить. Что он — счастливейший из бессмертных. Боже мой, он же поэт! И тут такие банальности! Кольца, фата!..

Натан вскочил и прошёлся по комнате.

— Нет-нет, мон шер, я не буду в подробностях расписывать всё, что там происходило. Но я поймал себя на остром желании отпить вина из собственных погребов.

Теодор собрался было ляпнуть про опасности вампирьего алкоголизма, но с усилием себя остановил, хотя образ пьяного друга, шлющего необдуманные смски отвергнувшей его девушке, был идеальным поводом для сарказма. Вот это выдержка, похвалил он самого себя. Мне даже не пришлось зажимать рот рукой.

— Нет, я буду выше этого, мон шер, — Натан замер у окна и задумчиво смотрел в даль, на ночные Карпаты. — Мне придётся принять этого выскочку, этого парвеню, этого обольстителя в свою семью. Ради Анис.

А вот тут Теодору пришлось отвернуться, сделав вид, что его страшно заинтересовал какой-то портрет с очередным натановским предком. Вышло почти к месту. С портрета взирал виконт Ле Сан, подозрительно похожий на собеседника. Тот же взгляд, тот же упрямый изгиб губ, идеальный нос. Отчаянно захотелось спросить, сколько уникальных графов успело побывать в родословной Натана, пока один, последний, не стал бесконечно повторяться, изображая собственных потомков. Любому, близко знавшему семейство, было понятно, что дело вовсе не в происхождении Николя, достаточно высоком, чтобы отец Анис соглашался на брак. Тут что-то глубоко личное.

А ещё Теодору очень хотелось посмотреть на это принятие в семью а-ля Старший Ле Сан. Ему почему-то представилась цветная бумажная растяжка с текстом типа «Добро пожаловать, Николай, мы тебя любим!» и Натан прямо под ней, с лицом существа, только что отхлебнувшего что-то крайне несъедобное. Как же любопытно, что меж ними произошло! Женщина? Карточный долг? Политические разногласия? Сегодня надо обязательно докопаться до сути!