Читатель предупрежден

С юридической точки зрения можно сказать, что смерть Сэмюэля Констебля была вызвана несчастным случаем. Если говорить о самом механизме того, что произошло, то так оно и есть, но в действительности это не было случайностью. И ответственность за это лежит на Пеннике. Если бы Пенник не сказал того, что сказал, не сделал того, что сделал, и не предсказал смерти в Форвейзе около восьми часов вечера, Сэмюэль Хобарт жил бы до сих пор. Но это должно было произойти. Если бы я внимательно слушала тогда разговор в оранжерее, наверное, уже тогда поняла бы, что это неизбежно. Каждый человек поступает согласно своей природе, и потому стервозность, сидящая в Сэме, проиграла, а я извлекла выгоду. Сейчас ты увидишь, как он умер, потому что ты умрешь тем же самым способом, моя дорогая…

Вики сделала церемонный реверанс, и Сандерс вспомнил, что когда-то она сделала то же самое на лестничной клетке в Форвейзе. Он также узнал выражение ее лица – точно такое же, как под стеклянным абажуром в столовой, краска на лице, блестящие глаза – когда она прощалась с ним за несколько часов до смерти Мины Констебль.

Подпрыгивая, как школьница, она побежала в сторону камина. Всунула руку в коробку, которая стояла на карнизе.

– Если радио не будет действовать, то ничего не поделаешь, – практично заявила она. – Впрочем, у меня масса времени, прежде чем объявят о выступлении моего ясновидящего. Теперь ты должна быть очень внимательной, моя дорогая. Это самый лучший способ убивать людей, о каком я когда-либо слышала. Для него не нужны какие-то специальные знания, иначе я не справилась бы с этим. Старший инспектор Мастерс неожиданно еще раз попал в цель. Я подслушивала под дверями, прежде чем меня посадили в поезд, которым, разумеется, я не уехала. Он сказал: «Что-то неуловимое, как ветер, и одновременно самое обычное, как хлеб. Что-то, что можно сделать в собственном доме при помощи воды и кусочка мыла». И был прав. Мыло! Мыло! Это как раз напомнило мне… Ты можешь подождать минутку?

Она исчезла за дверями ванной, и целую минуту был слышен только шум воды, льющейся из кранов.

– У тебя мне не требуется следить, чтобы не произвести ни малейшего шума, – пояснила она, остановившись на пороге, – как это было в Форвейзе, когда я отправила на тот свет Мину. Благородный доктор Сандерс услышал шум воды, но подумал, что это фонтан в оранжерее.

Ничего у меня не вышло с этим парнем, Синтия. Я хотела спровоцировать вспышку неожиданной любви, даже сидела с ним в темноте, чтобы облегчить ему задачу. Но ничего не вышло. Он без памяти влюблен в какую-то глупую девку, в твоем стиле, а та, вместо того, чтобы не выпускать его из рук, путешествует по свету. Джон считает, будто она наставляет ему рога, что весьма правдоподобно. В общем, все было напрасным, и этот дурак оказался слишком большим джентльменом, чтобы воспользоваться минутой женской слабости… Правда, был момент, когда уже… Он сказал, что я веду себя, как «героиня детективного романа». В этом не было ничего удивительного, потому что я считала, что это самый лучший способ сыграть свою роль. Ты согласна со мной?

Это был неплохой замысел. Джона легко обмануть, и я знала, что, если он поймает меня в воскресенье вечером в Форвейзе, я смогу убедить его, чтобы он помог мне. Он мог мне здорово помочь. Впрочем, он и так неосознанно сделал это. Мне пришлось дать по носу Ларри. Он был очень недоволен, бедняга! Я так уговаривала его, чтобы он взял меня с собой к Констеблям и… ничего из этого не вышло.

Знаешь, Синтия, я в первый раз начинаю в самом деле тебя любить. Ты не имеешь понятия, что за облегчение больше не быть благовоспитанной девицей, а на самом деле: «маленьким-песиком-на-посылках-для-всех»! Думаю, что свои самые лучшие трюки и уловки я переняла от тебя. Я наблюдала за тобой с того момента, когда ты вышла за моего отца. Только так уж мне не везло, что мужчины, которые теряют из-за меня голову, не тратят на меня деньги, потому что их не имеют. С этой точки зрения ты всегда счастливее… Ах, перестань! Лежи тихо!

Женщина на кровати отчаянно забилась под одеялом, закричала. Вики в мгновенье ока оказалась около нее, совершенно спокойная и уверенная.

– Я слишком много говорю. Совсем, как Пенник, – констатировала она. – Не кричи! Знаешь, я думала о том, чтобы тебе пальцы рук и ног подпалить спичками, прежде чем отправлю тебя на тот свет. Не думаю, что потом кто-то будет заниматься такими мелочами, как мелкие ожоги. Мне это доставило бы огромное удовольствие! Ну, готовься, моя дорогая, я должна тебя перенести.

Внезапно Синтия Кин сказала прерывающимся, но неожиданно четким голосом.

– Ничего из этого не выйдет…

– Почему, дорогая?

– Потому что у нас много зрителей на балконе, – продолжала она. – А у меня все-таки еще остались крупицы стыда, несмотря на все то, что ты обо мне плела. Я уже развязала большинство этих узлов, и могу, наконец, прикрыться халатом, хотя думаю, что они могли бы меня предупредить о твоих планах.

– Вперед, ребята! – скомандовал самый спокойный в мире голос Г.М.