Читер

– Тогда я сам. – я кивнул. – Спасибо. Дверь только открой.

Мигель тоже тряхнул своим длинными хвостом волос, без вопросов открыл для меня дверь, и юркнул обратно за барную стойку.

Я же, коротко порадовавшись тому, что удалось обойтись без драки, и мое кровотечение не усилится еще больше, толкнул дверь и вошел во внутренние помещения.

Шмель открыл мне через мгновение после того, как постучал в дверь – рядом, что ли, стоял, уже предупрежденный о моем приходе?

Ни слова не сказав, он оглядел меня с ног до головы и глубокомысленно протянул:

– Та-а-к… Ты, парень, пахнешь неприятностями… Большими неприятностями.

– В том числе. – не стал отрицать я. – А еще мне бы к врачу.

Я отнял руку от бока, который зажимал последние двадцать минут, чтобы придавить кровотечение, и приподнял подол рубашки, чтобы показать Шмелю.

– Твою мать. – так же задумчиво произнес Шмель, а потом достал из кармана хад и потыкал в него пальцами. – Линда, наверх! Живо! Ты тоже!

Последние слова он адресовал мне, и не просто адресовал, а натурально вытолкал меня обратно в коридор и закрыл за собой дверь:

– Давай, шевелись!

Ну, наверх так наверх. Почему бы и не наверх? В конце концов, именно там, наверху, находится единственное место, которое я мог бы назвать домом, пусть и с большой натяжкой.

Подниматься по лестнице оказалось тяжелее, чем я думал – с каждым шагом простреленный бок тянуло все больше и больше, да еще и кровотечение, кажется, усилилось, но я все же смог подняться на два пролета, оказавшись на втором этаже.

– Не сюда! – рявкнул Шмель за спиной, когда я потянулся к ручке двери своей комнаты. – Дальше, до конца коридора!

– А что там? – поинтересовался я, не оборачиваясь.

– То, что спасет тебе жизнь, если не будешь тупить!

Я пожал плечами и прошел еще десять метров, оказавшись возле еще одной двери, в которую упирался коридор. Остановился возле нее и выжидательно посмотрел на Шмеля.

– Помню я, помню! – поморщился он, протискиваясь мимо меня. – Параноик!

Когда он открыл дверь, оказалось, что за ней скрывается нечто среднее между медицинским кабинетом и настоящей операционной. Небольшое, но чистое, наверняка даже стерильное, помещение, операционный стол посередине, бестеневая лампа над ним, столик с инструментами рядом, несколько шкафов с пузырьками и пластиковыми пакетами…

А хозяйкой всего этого великолепия выступала моя старая знакомая – Линда. Вот только если раньше, когда я видел ее в первый раз, ее одежда ограничивалась стрингами и блестками, сейчас она была полностью завернута в бледно-голубой халат. Такого же цвета на ней были перчатки, сеточка для волос и тканевая маска. Узнал я ее, собственно, только по глазам – единственному, что не скрывали тканевые врачебные «доспехи».

– Делай что хочешь, но чтобы он выжил! – грозным голосом сказал от двери Шмель.

– Все, что хочу? – уточнила Линда. – Я правильно услышала?

– Да! – рявкнул Шмель, и хлопнул дверью.

– Что ж, я его за язык не тянула. – девушка пожала плечами и указала глазами на стол. – Ложитесь, больной. Сейчас будем вас лечить.

– Ты и местная звезда стриптиза, и помощница Шмеля, и хирург? – усмехнулся я, снимая рубашку и подходя к столу.

– Ты даже не представляешь, сколько у меня талантов. – серьезно ответила Линда. – Все снимай. Не стесняйся, я уже видела тебя голым.

Я не стал говорить ей, что не снимаю штаны лишь по одной причине – я не помню, чтобы как-то повреждал ноги. С другой стороны, она права – то, что я этого не помню, не значит, что этого не было.

Поэтому я разделся и лег на неожиданно теплый стол. Даже приятно.

Линда поправила лампу, внимательным взглядом осмотрела меня и вздохнула:

– Вот что ты за скотина, а… Такое тело красивое, не мог, что ли поаккуратнее к нему относиться? Теперь шрамы будут.

– Шрамы украшают мужчин. – ответил я первое, что пришло в голову.

– О как мы заговорили. – хмыкнула Линда и взяла со столика шприц с чем-то. – Ну, тогда будем тебя сейчас украшать. Аллергия на анестетики есть?

– Стоять. – я остановил ее. – Никакого общего наркоза. Там ничего настолько серьезного. Делай под местным.

Линда с сомнением посмотрела на меня, но, видимо, в моих глазах было достаточно уверенности, чтобы она кивнула:

– Ладно. Потом не жалуйся.

Несмотря на сказанное, она справилась очень быстро – буквально за час. Сноровисто обработала огнестрельное ранение и укусы, зашила их, положив при этом внутрь что-то похожее на кусочки вишневой пастилы. Я уже знал, что это такое – видел мельком в базе данных. Это чит «кровавое желе», который помогает ранам заживать раз так в пятьдесят быстрее. Эдакая «панацея курильщика», поскольку не умеет лечить болезни и тяжелые повреждения, а только лишь позволяет тканям срастаться с нечеловеческой скоростью. Зато и стоит в сто раз меньше, чем «панацея».