Читер (СИ)

— Какой там. — Шмель махнул рукой. — Красные, конечно же, откатились, и руководство во второй раз запретило им лезть на склады, снова сочиняя сказки про то, что все договорятся миром. Но красных уже понесло, поэтому они откатились на Легион, который тогда назывался просто МОАБ — мобильная автономная база, и попытались штурмовать склады вторично. Уже с поддержкой Легиона. И вторично огребли, ведь к тому моменту голубые уже вскрыли ангары с тяжелым вооружением и МОАБ был атакован всем, от минометов и ударных дронов до самоходок двухсотого калибра. Красные, конечно, тоже навалили голубым, но в намного меньших масштабах, нежели огребли сами. Они-то всерьез считали, что отбивают свою же собственность, поэтому ровнять все склады с землей было не в их интересах. Ну а голубые, ясное дело, не имели подобных ограничений и херачили всем, до чего только дотянулись на тот момент. Это была та самая битва, в которой было уничтожено практически все тяжелое оружие, которое находилось в тот момент под куполом. Зато вот стрелкового всякого, и боеприпасов к нему осталось навалом. Сам понимаешь.

Я, конечно же, понимал. Там, где говорят большие пушки, маленькие стволы молчат и не отсвечивают. Не получится пристрелить из автомата того, кто бьет по тебе корректируемыми снарядами или тем более дронами — ты его просто не увидишь, не будешь знать, где он находится, куда стрелять. Поэтому итог битвы, которую только что описал Шмель, мог быть только один. Именно такой, какой только что описал Шмель.

— А пушки Легиона? Пушки, ракеты, вот это все, чем он усеян понизу? Они выглядя рабочими.

— Пыль в глаза. — Шмель покачал головой. — В рабочем состоянии только каждая четвертая установка, все остальное лишь на первый взгляд является таковым. Кое-как приведен в человеческий вид, чтобы внушать шок и трепет во всех, кто посмотрит на эти злобные стволы. А даже если бы все их огнестрельное богатство было в рабочем состоянии — снарядов все равно хрен да маленько. Уже несколько лет никто не слышал даже рассказов о том, что с Легиона стреляли.

— Неужели все расстреляли тогда, во время штурма голубых?

— Да, практически все. Они же надеялись, что голубые под первыми прилетами моментально потеряют весь свой гонор и свалят со складов, роняя кал, но что-то пошло не так… В общем, тогда все закончилось ничем. Голубые не ушли со складов, а красные на них, соответственно, не вошли. А потом уже стало и не до того — Аномалион трясло похлеще, чем соломенную хижину в семибальное землетрясение. Поняв, что случившееся не отменить, и проблема вряд ли решится в обозримом будущем, люди стали делить и перекраивать территории, сбиваясь в банды и кланы по примеру тех же голубых и красных. Конечно, и от тех и от тех люди уходили тоже, и приходили тоже, но в любом случае они были первыми двумя структурами, которые официально отказались от подчинения Кроносу и сохранили при этом какую-никакую организацию. И обе эти организации существуют и по сей день, хоть и неслабо так видоизменились при этом. Полицейские стали наемниками, а наемники — стали торговцами. Иронично!

— Ну, торговцы это неплохо. — я пожал плечами. — С торговцами всегда можно договориться. Главное, чтобы условия договора были выгодны обеим сторонам.

— Но ты не забывай, что это не просто торговцы. Это торговцы, которые выросли из наемников. И своих корней они пока еще не позабыли — не та ситуация, чтобы позабыть. Их вечное противостояние с Центурией, для которой теперь база Ассамблеи что Грааль для крестоносцев, не позволит ничего забыть. Ассамблея — это большая куча хорошо тренированных и еще лучше вооруженных злобных уродцев, которые ворочают огромными сумами и прокручивают серьезные дела. По уровню организации это та же Центурия, считай. Вот так запросто на хромой козе к ним не подъехать — тебя развернут еще на подходе. А будешь возмущаться и сопротивляться — и пули не пожалеют, у них все равно их бесконечное количество. Если ты не представитель какого-нибудь большого человека, да желательно с заказом на большую сумму, тебе на территории складов делать нечего. Если бы ты хотя бы принадлежал к голубому сектору, тогда еще о чем-то можно было бы поговорить.

— А что там с голубым сектором?

— Ну, несмотря на все произошедшее под куполом, люди из одного сектора частенько стараются держаться вместе. Как-никак, они знают друг друга, имеют какое-никакое общее прошлое. Поэтому, будь ты из голубых, тебя бы, может, и пустили бы на территорию базы, ну а там уже — как повезет. Но для тебя этот вариант закрыт, потому что даже если тебе кто-то левый прошьет хад на принадлежность к голубым, тебя спалят еще на проходной. И тебе не понравится то, что за этим последует. Прецеденты уже были, ничего хорошего с теми людьми не случилось, поверь на слово.

Я верил ему. Судя по тому, как он описал Ассамблею, они действительно весьма похожи на тех, кто не чурается сделать «ничего хорошего» с теми, кто их обманывает. Но, к счастью для меня, у меня и нужды нет никого обманывать.