Читаем ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский полностью

ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский

<…> О статье Чуковского — «Евреи и русская литература» я могу только упомянуть мимоходом. Чуковский достаточно наказан за нее похвалами «Нового времени». Против тезиса — но чрезвычайно углубленного и усложненного — я, пожалуй, ничего не имел бы; здесь есть нечто подлежащее изучению. Но именно ни изучения, ни углубления, ни усложнений у Чуковского нет здесь ни следа: какой-то вихрь произвольных утверждений, противоречий, пустых словечек; ни тени представления о сложности возбужденных вопросов; выводы громадной важности из пустячков. Достаточно напомнить, что Чуковский здесь отождествляет расу — продукт естества, и нацию, создание культурного развития, которое теорией Чуковского сводится попросту к случке. «Чтобы понять Достоевского, вам нужно вернуться назад на десять веков» — это еврею, который вырос и воспитался на русской литературе, который умеет думать только на русском языке. А вот сам Чуковский, прочитав Шолома Аша в посредственном переводе, понял его и пишет о нем статью; какое гениальное прозрение. «Я утверждаю, что еврей неспособен понять Достоевского, как не способен понять его англичанин, француз, итальянец, иначе либо Достоевский не Достоевский, либо еврей не еврей». Да ведь этим начисто отвергается всечеловечность Достоевского — и всякой национальной литературы, ее гигантское всенародное значение. Почему Чуковский не кричит с тем же увлечением, что в той же мере он, русский, неспособен понять ни Шекспира, ни Эсхила, ни Гете, ни Ибсена — никого. «Чем больше поэт, тем он национальнее; чем он национальнее, тем менее он понятен чужому слуху, чужой душе». До какой степени надо не думать, чтобы написать нечто подобное. Разве глубочайшая национальность великого поэта мешает ему быть глубоко интернациональным? Разве даже в самом источнике творчество только национально? Если «духовное сближение наций — это беседа глухонемых», то зачем Чуковский переводил Уолта Уитмена и писал о нем? Антокольский, полуграмотный и прескверно говоривший по-русски — превратно понял Пушкина: «можно ли быть дальше от души национального поэта» — восклицает Чуковский. Но разве Писарев был еврей? Разве Белинский не ошибался? «Прочтите, что пишут американцы о Толстом или французы о Чехове». Нет, сперва вы прочтите что следует — ну хотя бы «Гамлета и Дон-Кихота» Тургенева[167] или статью Берне о «Гамлете» — и потом рекомендуйте читать другим. Прочтите Брандеса. Правда, он человек был неосновательный, но он еврей — и все-таки, говорят, он кое-что понимает в европейских литературах, которые все ему так чужды — даже датская, на которой он вырос… <…>

Н. Тэффи. Евреи и русская литература[168]

Говорят, Корней ЧуковскийНынче строчит ахинею.Говорят — на ахинеюСтрочат все ответ Корнею.«Ах! держитесь вашей расы!Ах! еврей лишь для еврея!Папуасам папуасы»!..Где же корни у Корнея?Ну, постой, Корней Чуковский!Коли смел всему ты светуНаписать пасквиль таковский,Так иди теперь к ответу!Ты сидел ли, друг мой милый,Во санях у Мономаха?Перед полчищем АттилыПобледнел ли ты от страха?С Моисеем ел ли манну?К Магомету шел с горою?Влез ли ты к Марату в ванну?Осаждал, бесстыдник, Трою?Целовал ли прокаженныхУ Толедо в базилике?Был ли ты среди сраженных,Коих взнес Саргон на пики?Блюл Лукрецию невинной?Удивлял ли сарабандой?В Финикийском Тире виннойЗанимался ль контрабандой?Диктовал ли скальдам руны?Упрекал ли Ниобею?Рвал ли ты Баяну струны?Молвил вещее халдею?Ты с врага снимал ли скальпы,Над пампасами танцуя?Гнал себя ты через Альпы,Перед гуннами пасуя?Ты Ваалу и АстартеПел ли гимн в козлиной шкуре?Так не лезь в таком азартеТы к чужой литературе.Ах! Индей поймет пампасы,Аш до слез еврея пронял…Но Корней какой же расы,Что никто его не понял?