Чиж. Рожден, чтобы играть

Впрочем, поиграть вместе им не удалось. В 1979 году Клемешов поступил в консерваторию, и Чиж занял его место в "Урфин Джюсе".[18] У «джюсов» был лучший в городе аппарат. Одними из первых они начали копировать Deep Purple, Grand Funk Railroad и даже замахнулись на рок-оперу "Jesus Christ Superstar". В системе координат Дзержинска эта группа считалась высшей точкой карьеры музыканта. Прыгнуть выше было некуда — только если податься в Москву.

К тому же «УД» считался в городе самым дорогим коллективом. За танцевальный вечер он запрашивал 150 рублей. Получая из общего котла свои 70 рублей в месяц, Чиж целиком тратил их на пластинки и бобины. Ради этого он был готов четыре раза в неделю, включая субботу и воскресенье, трястись на электричке до станции Сейма (репетиции проходили в Доме культуры местной птицефабрики)

— Серега очень хотел там играть, и это, уверен, сказалось самым положительным образом, — говорит Клемешов. — Закон тут простой: если ты хочешь расти как музыкант-профессионал, ты всегда должен играть с теми, кто сильнее тебя.

"Джюсы" посадили Чижа за барабаны, которые не являлись для пацанов 70-х самым выигрышным инструментом.

— Гитаристов тогда было, как собак нерезаных, — вспоминает Баринов, который сам начинал как ударник. — Все почему-то рассуждали так: "Клавиши — что за инструмент?.. Стоит стол на четырех ножках, и кто-то там чего-то нажимает. Несолидно! А барабанщика и вовсе не видать… Нет, надо, чтобы девчонки смотрели, как я на гитаре играю!".

Ударников даже подкалывали куплетом Аркадия Северного:

Был бы ты лучше слесарь
Или какой-нибудь сварщик
В крайнем случае — милиционер
Но только не барабанщик!..

Но Чиж всерьез взялся за дело. Чтобы технично «стучать», он посещал занятия, которые проводил в музучилище пожилой еврей-барабанщик из Горьковской консерватории, и даже получил специальный диплом.

* * *

Именно в "Урфин Джюсе" Чиж познакомился с Димой Некрасовым. Гитарист-самоучка, он был на год младше Чижа, закончил единственную в городе школу с английским уклоном и учился в горьковском институте. Его манера игры была заметна даже в Дзержинске, и без того богатого классными инструменталистами. ("Ум-то у него крепкий, — говорит Баринов, — у него ни одного аккорда нормального нет. Все с какими-то выкрутасами").

Осенью 1980-го Некрасова — как "восходящую рок-звезду Дзержинска" — пригласили поиграть в «УД». На первой же репетиции они встали с Чижом у окна и "зацепились языками" часа на три: выяснилось, что оба до умопомрачения любят Beatles. Симпатия была мгновенной и взаимной. "Будто мы с рождения вместе, — говорит Дима. — Совсем не притирались". Вдобавок оказалось, что они живут по-соседству, буквально через дорогу.

Но главный сюрприз заключался в том, что Некрасов писал песни. Чиж был поражен не столько этим фактом, сколько самими мелодиями, в которых как будто «переночевал» Маккартни периода Wings. ("И «ранний» там тоже ночевал, — подтверждает Некрасов. — Но это было не подражание, а, скорее, влияние на уровне подсознания"). Среди советских композиторов 70-х ближе всех по стилю к нему был ленинградец Виктор Резников. Песни этого бывшего учителя физкультуры, которые исполняли молодые Михаил Боярский, Алла Пугачева и Лариса Долина, всегда отличали сложные, небанальные гармонии, неожиданные переходы в другую тональность без малейшего признака «швов», и вместе с тем — красивая, воздушная мелодия.

— Димка, конечно, самородок, — говорит Чиж. — Я-то ладно, я-то еще где-то чему-то учился, а он же вообще ничего не знал!.. Приходит: "Вот, я новую песню написал". Он поет, а я просто за голову хватаюсь — я не понимал что и откуда берется. И это притягивало к нему, конечно. Мне хотелось «ваять» также, как он…

До встречи с Некрасовым попытки Чижа сочинять носили хаотичный характер. Свою первую песню он написал в 16 лет. ("Она была про девушку. Говно редкостное. Я имею в виду песню"). Не забросить это занятие помог пример сверстников. Одним из них был Миша Клемешов. Несколько его песен Чиж исполнял в составе бэнда в ресторане «Черноречье». Еще один приятель по музучилищу, Андрей Егоров, первым в городе рискнул сочинять ритм-энд-блюзы. "Трещало в очаге полено" на стихи Роберта Бернса стало даже хитом местного значения, его часто просили сыграть на танцах. Но по-настоящему, считает Чиж, на него повлиял именно Некрасов. Это был тот случай, когда соединились два куска "обогащенного урана", и грянул мощный творческий взрыв.

— Они были просто одержимы друг другом, — вспоминает Ольга Чигракова, наблюдавшая их отношения со стороны. — Вместе что-то сочиняли, слушали музыку на непонятных магнитофонах, что-то один другому показывали. У них были бешеные, совершенно восторженные глаза. Мне кажется, им больше никто не был нужен.

— Единственное, мы разбегались днем, — говорит Чиж. — Димка уезжал в Горький, в институт, а я уходил в училище. А по вечерам мы все равно встречались.