Чижик - пыжик

— Завтра их закроют — и что?! — сказал Деркач. — Да и конкуренты есть, берут мало, почти всех под себя подмяли.

— Кто такие?

— Спортсмены. Мы пару раз с ними схлестнулись…

— Ну и?

Деркач поморщился. Хуй, пизда играли в поезда, хуй споткнулся, в пизду воткнулся.

— Скоро нам стволы подгонят и подмога приедет, тогда и потолкуем с ними.

— Кто приедет?

— Слон, Цыган и Вэка. Знаешь таких?

— С Вэкой мы однодельцами были на вторую ходку. Но ему еще год тянуть.

Наши с Вэкой пути давно не пересекались. На свободе мы гуляли в разное время, а гостили у разных хозяев. Он обычно дольше года не кантовался на одной зоне, сказывалась страсть к перемене мест. Передавали друг другу приветы, я как-то послал язушок в его поддержку.

— Горбачев скостил ему, — сообщил Деркач. — Обещали на днях подкатить.

— Пусть меня найдет через Шлему. А где спортсмены кучкуются?

— В спортзале «Тяжмашевском».

— Кто заправляет?

— Они его Сенсеем называют. Фамилия Анохин.

Интересная информация. Я не стал делиться с Деркачом своими догадками, сказал, что постараюсь наладить контакт со спортсменами.

— Ну да, мне говорили, — вспомнил он, — ты тоже каратист. Попробуй, может, и договоришься. Поделим город — всем хватит.

Его интересовало, с кем буду я, отниму ли у него власть над колдлой или сколочу свою?

— В твою кодлу я не полезу. Будете взносить в общак…

— Без проблем, — не дал мне договорить Деркач.

Тогда на этом пока и остановимся. Главное, что он начал сдавать позиции. Значит, при желании отвоюем и все остальное.

Я у мамки сын один
И живу, как господин:
В штанах белых, как мука,
Хуй стоит до потолка!

Пассажир, подкинутый мне Шлемой, оказался мужиком рисковым, приносил все, что я заказывал. Плату он обычно брал деньгами, но иногда просил пистолет-зажигалку, кастет или перстень с мордой черта. Массы проведали, что через меня можно все достать, и потянулись с заказами. Мне, блатному, западло было торговать, поэтому взвалил все на барыгу. Я перестал ходить на помойку, личный конь притаскивал мне мясо, масло и хлеб, а все остальное получал с воли. Я подкармливал блатных из своего отряда, в общак отстегивал щедро. Кое-кому это не нравилось, стучали куда только можно. Время от времени меня приглашали в кум-часть. Кум по кличке Грузчик — скользкий мудило с еблом хитровыебанного крестьянина, который был больше похож на воровского мужика, чем некоторые зеки, — всегда начинал разговор с погоды. Она была плохой, но могла улучшиться, если добивался своего. Меня Грузчик постоянно обвинял в барских замашках, с его легкой руки я и обзавелся кликухой Барин.

— Да, погодка сегодня не того, — произносил он и доставал из пачки папиросу. Разминал ее долго, чтобы я успел угостить сигаретой.

Я так и делал. На встречу с ним брал пачку болгарских — лучшее, что в то время можно было достать в тех краях. Приятно было щелкнуть мусора по носу.

Затянувшись со смаком несколько раз, кум продолжал:

— Недовольны тобой многие: не по чину живешь.

— Разве?!

— На воле ты, может, когда-то и был мажорным, а здесь — просто зек, не больше.

— Не то говоришь, начальник. Сам знаешь, зеки разные. Многие на воле живут хуже, чем кое-кто здесь. Были бы деньги и авторитет.

— Но ты же не вор…

— Вопрос времени.

— Не-ет! — уверенно мотал он головой. — Никогда тебе не быть в законе. Ты не ровня им, не простят такое.

— А забьем?

Спорить — любимое занятие зеков и, следовательно, пастухов. Грузчик не исключение, разве что бздиловатой породы конь, проиграть боится.

— Я бы забил, но ты к нам больше не попадешь. — Он хитровато щурился. — А было бы забавно посмотреть, как ты объявляешь себя сукой и начинаешь работать на меня.

— А мне было бы забавно посмотреть, как ты каждое утро приходишь ко мне с докладом и обращаешься по имени-отчеству.

Кум лыбится еще лукавее и как бы между прочим роняет:

— На зону наркота пришла. Говорят, на две косых, если не больше.

— Мало ли что говорят. Сам знаешь, начальник, сколько здесь дуркогонов. Запустят парашу, а потом сами в нее верят.

— Дыма без огня не бывает, — говорит Грузчик, выпуская клубы дыма от халявной сигареты.

— На две косых — это точно без огня. В чужой жопе хуй всегда толще.

На самом деле товара пришло на две с половиной, но это по ценам зоны, на воле втрое дешевле, от чего и будем плясать.

— Делиться надо, — указывает мне Грузчик.

Каждому указчику по два хуя за щеку! А найду, кто масть кумовская, за яйца повешу.

— Сколько?

— Три сотни.

— Больше одной этот груз не тянет.

— Мне тоже надо поделиться, — намекает кум на хозяина. Действительно ли он делится с начальником колонии или все под себя гребет — не знаю, но не удивлюсь любому из этих вариантов. — Две с половиной.

— Две, — отрезаю я.

Кум тяжело вздыхает, давит сигарету в пепельнице — раззявленной пасти тигра, зековской поделке, — тянется к моей пачке за новой.

— Погодка сегодня ничего, — произносит Грузчик, а закурив, спрашивает: — Когда принесешь?