Чижик - пыжик

После тренировки мы гурьбой повалили в кооперативный бар, куда всех пригласил хозяин, ученик Андрея, малый лет тридцати. О таких говорят: крученый, но не наебет, а наебет, так по мелочи, а не по мелочи, все равно человек хороший. Такие умудряются и рыбку съесть и на хуй не сесть. Посетители рассосались без особого приглашения, и хозяин закрыл входную дверь в бар. Он выставил всем по чашке кофе, стакану сока и пирожному. Это намного меньше, чем абиссинский налог тому же Деркачу.

— Заматерел, — повторил Андрей с гордостью, будто хвалил родного брата.

— Ты никак женился?! — спросил я, заметив на пальце обручалку, которой во время тренировки не было. Сколько помню Андрея, он никогда не умел обращаться с бабами. Ему пизду хоть на нос вешай. Даже Танька Беззубая не смогла совратить его, несмотря на Вэкины угрозы выбить у нее последние зубы. — Кто такая?

— Да ты ее не знаешь, — заалел он ушами и щеками, — в Узбекистане, когда ушу занимался…

Ну, ясно, женили пацана по местным обычаям, позабыв спросить у него согласия. Но, как понимаю, он не слишком опечален.

— Главное, чтоб тебе нравилась, — говорю я.

— Нравится, — сказал Андрей и решил разобраться со вторым щепетильным вопросом: — Ребята видели тебя с деркачевскими. Я тебе верю, но…

Я молчал, с улыбкой ждал, как он вывернется из щекотливой ситуации. И ребята за соседними столиками перестали болтать. Места в баре — не развернешься, хочешь услышать — услышишь.

— На моего знакомого наехали, разбирался.

— На кого?

— На Шлему, хозяина «Светланы».

— Предлагали мы ему охрану, пожадничал. Вот и нашелся на крученую жопу хуй с резьбой.

— А на хуй с резьбой — жопа с закоулками. Теперь я буду его «охранять», — сказал я со смешком. — Кстати, сколько вы берете за это?

— Как положено — десять процентов от прибыли.

Оказывается, уже имеются правила, а я даже не знал, что игра началась.

— Не мешало бы вам помириться с Деркачом. А еще лучше — объединиться.

— Не смеши пизду, она и так смешная! У меня дисциплина, а у него… Вор — он и есть вор.

— Он — блатной. Вор — я.

— Какой ты вор! — шутливо сказал Андрей. — Поиграешься, пока не надоест, и бросишь. Чем скорее, тем лучше.

— Я действительно вор в законе. А эту игру просто так не бросают, сам знаешь.

— Даже в этом ты первый. В батю весь, — гордо произнес Анохин.

— Насчет бати — это точно. Он собирался быть первым в Толстожопинске. Не успел. Теперь у меня такая мысль появилась.

— Тебе нужна моя помощь? — опередил меня Андрей. — Помогу.

— Не совсем помощь. Я хочу, чтобы вы помирились с Деркачом. Он в общих чертах не возражает работать на меня. Тем более, к нему скоро Вэка пристанет и, думаю, заберет власть.

— И Вэка здесь?! — радостно удивился Андрей.

— Недавно откинулся, скоро будет.

— Да, интересные пиздарики-чубчики, — сказал задумчиво Анохин.

Один из его ребят, тот самый с разгильдяйской физиономией, который сосватал мне раздолбанный ящик, подсел к нам и спросил:

— Ты ведь Студент?

— Когда-то был, — ответил я, не поняв, имеет ли он в виду мою бывшую кличку или образование.

— Не помнишь Снегиря? В одной камере кантовались, ты еще для нас речугу сочинил, условно отделались.

Ну, конечно, видел я раньше эту морду!

— С тобой подельник был Слива.

— Точно!

— Где он?

— Погиб. В Афгане, — сказал Снегирь и сразу ушел от неприятной темы: — Помнишь, как ты нас на прогулках заставлял заниматься?

— Помню.

— Когда нас освободили, мы сразу к Сенсею пошли. Потом сами в подвале. Если б не каратэ, если б не ты, Студент, и я бы из Афгана не вернулся, — рассказал он.

— Я теперь не Студент, а Барин.

— Ты им всегда был, — изрек Андрей Анохин и сообщил Снегирю: — Предлагает объединиться с Деркачом.

— Да ты чо?! Чтоб какой-то Деркач указывал мне?!.. — Снегирь чуть не захлебнулся собственным возмущением.

— Никто никому не будет указывать. Вы будете свой хуй дрочить, он — свой, а я — масть держать, чтобы не путали, где чей.

— Думаешь, Деркач тебя послушает?! — язвительно поинтересовался Снегирь.

— Куда он денется?! Он всего лишь стремящийся и не махновец, а я — вор в законе. Не говоря уже про все остальное.

Известие произвело на Снегиря впечатление, даже приосанился, будто в строю перед генералом. Любят на Руси титулы. Будь ты хоть пидором в гондоне, все равно зауважают: ну, так ведь в гондоне, не всякий способен!

— Тогда другой разговор, — сказал Снегирь. — С тобой и нам легче будет.

Думаю, он высказал мнение всей группы. Дела они заворачивают темноватые, следовательно, и заправлять должен авторитет уголовный: так спокойнее. Что ж, и со второй задачей я справился. Теперь у меня есть два отряда: один способен на любое преступление и не боится мусоров, а второй дисциплинирован и силен физически. Пока они не объединились, — а я уверен, что это никогда не случится, — пока будут побаиваться друг друга, власть над ними будет за мной.