Чижовское кладбище [СИ]

— Стойте, ребят, вы чего? Выход в той стороне. Мы правильно шли. Не надо никуда больше идти, — обеспокоенно произнесла Вера.

Но в ответ она услышала только «пошла в жопу» от Эда. При этом кусты раздвинулись, словно театральный занавес и двое мужчин устремились туда, где как показалось им, вполне может находиться долгожданная свобода.

— Да куда вы?! Я же говорю, что там нет ничего! Я здесь постоянно…. Я лучше знаю! — Пыталась докричаться до них Вера. Но ее попытки не приносили должного результата.

Поэтому она, всплеснув руками, была вынуждена просто наблюдать за тем, как ее попутчики скрываются в зеленой толще листвы.

— Не слушай ее, Леха! Она чушь несет! Она специально хочет, чтоб мы тут остались! За мной! Давай! Сука, чертовы ветки! — Орал Эд.

Его друг стремился за ним, но это у него плохо получалось. Конечно, Алексей хотел верить своей новой подруге. Но голос разума зачем-то тянул его в сторону Эда. И сопротивляться такому голосу ученый попросту был не в силах.

Под ногами Эдуарда трещали палки. Ему казалось, что он то проваливается в какие-то поросшие травой небольшие ямы, то наскакивает на холмы. Пару раз парень натыкался на могилы без ограды. И каждый раз такое столкновение чуть было не заканчивалось для него переломом ноги.

Но Эд не спешил отступать. Он нещадно материл Мрачное кладбище вместе со всеми, кто был на нем погребен, и продирался вперед, как обезумевшее насекомое, попавшее в коварную паутину.

Вскоре он попал в «лапы» дикого винограда. На фоне этого мужчина пронзительно вскрикнул, отдирая от шеи липкие плети. Правда, это нисколько не сбавило скорость его продвижения.

Он видел, как белое пятно света становится все ближе. Его мозг вырабатывал смесь гормонов, которую можно получить разве что при приеме героина. И по этой причине ему было абсолютно ничего не страшно.

Эду казалось, что будь перед ним те ублюдки, которые следили за ним до этого, он бы точно уложил их всех обратно в проклятые могилы. Настолько сильно прибавил обороты его воспаленный приближающейся свободой мозг.

Метр за метром мертвой земли пролетали практически незаметно. Эд ощущал довольно сильную нехватку кислорода. И даже прохладный воздух конца лета не придавал ему свежести. Именно так проявляла себя подкатывающая к горлу усталость.

Вскоре он почувствовал, что у него начинает отказывать вестибулярный аппарат. Верх уже не казался ему таким уж верхом, а низ таким уж низом. Тело шатало и вертело в разные стороны.

И тут кто-то подставил парню костлявую подножку. Он охнул, как от удара в грудь и, пролетев около метра, упал на мягкую, сыроватую землю.

— Ух ты… Ёб… Ух, сука… Да чтоб тебя, — твердил Эд, словно в бреду.

Этот горячий кросс по кладбищу сильно измотал его тело. Он задыхался. Внутри него все горело. Мысли путались. И даже слова родного русского языка, кажется, весьма и весьма под забылись.

По причине этого, какое-то время он просто лежал на животе и матерился в траву, как будто надеясь, что это придаст ему свежих сил.

И когда его сердце немного успокоилось, перестав быть двигателем внутреннего сгорания, он сделал попытку встать на ноги.

Как ни странно, но это вполне легко получилось сделать. Только некоторая дрожь в ногах от резкого перенапряжения все еще оставалась.

Поднявшись с земли, Эд посмотрел вниз. Затем он обернулся назад и понял, что подножку «поставил ему» корень дерева, предательски торчащий из темных глубин.

Потом он принялся отряхивать себя от хлама, который прицепился к нему во время такого прорыва. И к своему сожалению он понял, что штаны отряхнуть уже не удастся, так как они оказались во власти травяных пятен.

А вот куртка выглядела еще вполне прилично. В отличие от ее хозяина, она имела вид неизменного спокойствия. Правда, Эд все равно пытался сделать ее еще более чистой.

И лишь когда все манипуляции по отсоединению от себя травинок, колючек и веток были окончены, Эд посмотрел перед собой.

Его взгляд упал на огромное, темно-зеленое поле с желтыми прогалинами. Где-то вдалеке виднелась дорога. По небу пролетал самолёт, оставляя насыщенно-белый след. Лехиной машины здесь не было. Наверное, она осталась где-то на другой стороне кладбища…

А самое главное, здесь не было никакой колючей проволоки. Заросшая деревьями и кустами территория заканчивалась сама собой. А дальше шло до боли простое поле, которое символизировало ту самую свободу, о которой в душе мечтает каждый из нас.

И особенно такими мечтами был полон Эдуард, который за последние пару часов научился ценить волю так, как это вряд ли умеет даже заключенный одиночной камеры.

Забыв про все пережитые страдания и потрясения, Эд принялся улыбаться. Ему хотелось улыбнуться траве, большим, тяжелым облакам, холодному солнцу, легкому воздуху. И, конечно же, тому факту, что он наконец-то вырвался из проклятого могильного заточения.