Чижовское кладбище [СИ]

Но все это было в прошлом. В далёком и счастливом прошлом, когда он еще не думал о глобальных целях, когда он был простым человеком, который жил простой человеческой жизнью, не веря даже в рекламу порошка, не говоря уже о потусторонних силах.

Теперь же он странник. Старый, потрепанный странник, у которого нет нормального пристанища. В первую очередь духовного, а потом только физического пристанища.

«Странник, чертов пенсионер, престарелый странник» подумал профессор, сворачивая с главной улицы, которая уже не удовлетворяла и не вдохновляла его как прежде.

Оставалось совсем немного. Дождь так и не успел набрать полную силу. И человек с чемоданом и сумкой ловко ускользнул от стихии, заскочив в большую стеклянную дверь гостиницы, которая возвышалась над всеми домами в округе, как черная крепость из известных всем фэнтезийных романов.

Ему было крайне неудобно тащить весь этот скарб. Даже лифт не давал ощутимой помощи в доставке до номера незамысловатой аппаратуры. Радовало лишь то, что она не была слишком тяжелой. А иначе бы так легко преодолевать расстояния с ней было невозможно.

Когда профессор оказался в своём тесном номере, то он почувствовал весьма сильную усталость. Все-таки надо было ехать сюда на такси. Но нет. Ему было жизненно необходимо пройтись по этому холодному осеннему воздуху. Ведь такая атмосфера как нельзя лучше отрезвляет мышление и ставит на место повернутую не туда психику.

Только вот платой за такую услугу стало смертельное недомогание. Недомогание человека, который весь день вертелся, словно белка в стиральной машине. И теперь ему необходимо было, как следует отдохнуть.

Понимая это, Виктор Борисович принялся раскладывать свои вещи. Он достал ноутбук и положил его на столик около кровати. Также он спрятал в шкаф свою немного промокшую куртку. В недра шкафа был отправлен и специальный прибор, который сегодня прошел «боевое крещение».

Конечно, такую важную для науки вещь можно было положить в специальный сейф, но профессору было откровенно плевать. Холодное безразличие в его голове делало его абсолютно не привязанным к материальным ценностям, даже если такие ценности были достойны Нобелевской премии.

После разбора вещей Виктор Борисович разделся, выпив пару стаканов воды. Он мог бы спуститься вниз и поужинать. У него вполне были деньги для ужина в местном встроенном в нутро гостиницы кафе. Но вот сил и желания делать это у него явно не хватало.

Поэтому он решил, что пустой желудок вполне сможет потерпеть до завтрашнего утра. Тем более что он уже давно привык терпеть в этом плане и не выражал своего недовольства, как это делают желудки более молодых растущих организмов.

Отложив в «долгий ящик» все свои дела, профессор отправился в постель. Спать было еще слишком рано, поэтому он предпочёл немного посмотреть телевизор, как заправский работяга после тяжелого трудового дня. Телевизор должен был помочь ему отрешиться от реальности и уйти в мир собственных мыслей, где его никто не найдет и не тронет.

Странное политическое шоу усыпляло не хуже пресловутого советского димедрола. Какие то, судя по лицам, важные и известные люди доказывали друг другу различные вещи, которые в принципе невозможно было трактовать однозначно.

Не шло речи ни о каком компромиссе, не шло речи ни о каком здравом смысле. Поэтому все это заседание не имело концов, краев и какой-либо идеи.

Многие могут подумать, что профессор должен был смотреть сугубо научные передачи, открещиваясь от наших мирских зрелищ больше похожих на бред.

Но он уже давно не чувствовал себя профессором. Он давно прошел стадию ученого пафоса. Теперь он был лишь несчастным пожилым человеком, который ведет заведомо проигрышную, бесславную войну. И поэтому ему не было смысла играть в чопорного ученого, особенно находясь с самим собой наедине.

А раз так, то он смотрел свое скучное бесконечное шоу. И его глаза наливались чем-то тяжелым и липким, все хуже и хуже исполняя свои прямые обязанности с каждой секундой.

Вот уже он понял, что в полумраке растворились гостиничные стены номера. Кровать общественного пользования перестала ощущаться спиной. А руки оказались совсем чужими. Они больше не слушались. И даже выключить телевизор пультом не представлялось возможным.

— Засыпаю, как студент на паре, — пронеслось внутри сознания профессора. Затем он полностью отключился.

На время перед его глазами мелькнул черный экран. После этого появился довольно большой зал с блестящим полом, барной стойкой и множеством столиков. Кафе. Это точно было какое-то кафе.

Виктор Борисович сам, не зная зачем, направился вперед. Вдруг из долины стульев и столов, которая тянулась до горизонта, появился человек. Он сидел за одним из столиков и пил кофе.

Пожилой мужчина с головой практически лишенной волос. По фигуре он напоминал самого Виктора Борисовича. А его сосредоточенный взгляд был направлен в одну точку.

Профессору сразу стало ясно, что это его давний знакомый — Юрий Геннадьевич. Он виделся с ним в прошлом месяце. И сейчас его мозг воспроизводил такую встречу в довольно ярких подробностях.