Чмод 666

— Вы сообщите родственникам? У вас есть их телефоны? Нужно провести официальное опознание.

— По-моему у него не было никаких родственников. Хотя — нет, постойте, вроде бы есть сын, но он где-то за границей что ли…

— А как с ним связаться?

— Я даже не знаю… но вероятно это можно будет выяснить, — сказал доцент, вспомнив про аспирантов Карпова. — Я спрошу у его учеников, если они доступны для общения. Но сейчас их нет на кафедре.

Из учеников Карпова реально доступными оказались только двое: Николай Латников и Вера Смирнова, причем последняя защитилась в прошлом году и сразу же перевелась к филологам. А у Латникова, если Лунькову не изменяла память, на эту весну была назначена предзащита. Все остальные — кто ушел в бизнес, кто уехал за рубеж, а кто удачно вышел замуж и банально сидел дома.

— Видите ли, опознание нужно провести сегодня, — настаивал Соловей. — Вы не смогли бы приехать лично? Ведь это ваш сотрудник, и вы знали его хорошо.

«В крайнем случае, — подумал Луньков, — если там окажется Карпов, то я буду первым, кто сообщит новость в ректорат. А если так, то может сыграть на эффекте внезапности, и мне что-то удастся с этого получить. Например, Машку назначить старшим, а там глядишь, и часы Карпова ей передадут. За это уж она мне потом отработает по полной программе!»

— Я приеду, — согласился Луньков, представив, как именно отработает свое назначение его бывшая аспирантка.

— Хорошо, Алексей Викторович. Запишите адрес. Записываете? Страстной бульвар, пятнадцать, строение шесть, Патологоанатомическое отделение Городской Клинической Больницы номер двадцать четыре. Запишите еще мой телефон… — Луньков записал. — Как только будете готовы, позвоните мне.

Когда милицейский капитан повесил трубку, доцент надавил на кнопку старомодного селектора.

— Мариночка, найдите мне, пожалуйста, Латникова. Попросите срочно приехать на кафедру и дождаться меня.

— Хорошо, Алексей Викторович. Это срочно?

— Очень. Похоже, Антон Михайлович умер…

— О господи! — вполне натурально притворилась секретарша. Она явно подслушивала разговор с милиционером.

— Да, беда. А сейчас мне придется ехать на опознание. И еще узнайте все, что сможете, о родственниках Карпова. Но это — не так срочно. Все остальные дела сейчас отложите, подождут. И еще к вам просьба — ничего пока никому не говорите, есть вероятность, что это всего лишь ошибка. Я вам позвоню, когда ситуация более-менее прояснится.

— Хорошо, Алексей Викторович…

Словно сомнамбула, доцент оделся, спустился вниз, подошел к своей машине и уже пискнул сигнализацией, как вдруг передумал. Он положил в карман ключи от своей машины, набрал и отправил короткое СМС-сообщение, после чего быстрым шагом направился к ближайшей станции метро.

Все-таки первая половина рабочего дня — не самое подходящее время, чтобы разъезжать по городу на своей машине. Пробки на дорогах Москвы стали последнее время настоящим бедствием — транспортные заторы сделались едва ли не основной проблемой. А все многочисленные предложения, которые сегодня рассматриваются властями, ничего не дадут, так как давно устарели и нацелены на вчерашний день. Единственный путь — выселить из Москвы весь бизнес, перенести куда-нибудь в район нового бетонного кольца. Конечно, придется построить дополнительные офисы, банки, поселки и города… но это лучше, чем задыхаться в ловушке, в которую сейчас превратилась столица.

Столичное метро тоже не сильно радовало. Тут опять-таки случались пробки, но не транспортные, а людские. Не так давно из-за бурного наплыва пассажиров на станции «Парк культуры» закрыли несколько дверей на вход, и остановили один из эскалаторов. Говорят, чтобы не возникла давка. Московский метрополитен давным-давно не справляется с потоком пассажиров. Под землей стало совсем тесно, и малейший технический сбой в работе метро, плановый ремонт или, не дай бог, какое-то происшествие, приводят к пробкам. Конечно, дело не только в метрополитене, проблема гораздо шире — сам мегаполис давно уже превратился в гигантскую транспортную пробку.

Но, если ничего форс-мажорного не случается, то пробок в обычном, автомобильном понимании этого слова в метро все-таки нет — москвичи рассчитывают на него как на самое верное средство добраться из пункта «А» в пункт «Б». Здесь довезут всех и вовремя. Поэтому Луньков и предпочел своему автомобилю столичную подземку.

Подземка не подвела. Опознание прошло на удивление быстро и безболезненно. Конечно же, в морге лежало тело Антона Михайловича. Отправив Мариночке короткую эсэмэску — «это Карпов», Алексей Викторович поехал назад. На кафедру.

Первое что увидел Алексей Викторович, вернувшись в вестибюль основного университетского здания (кафедра располагалась в главном корпусе), был здоровенный некролог. Блок какого-то текста, портрет Карпова в черной рамке и четыре мелкие гвоздички на длинных худосочных ножках, безвольно стоявшие в стеклянной бутылочке из-под кетчупа.