Чочара

- Я был прикомандирован к интендантству у нас в деревне; военный магазин ломился от всякой всячины. Как только я узнал, что война кончена, я, не теряя ни минуты, погрузил на грузовую машину все, что смог: консервы, сыр, муку, другие продукты,- и отвез все это прямо к себе домой, в дом моей матери.

Он смеялся, очень довольный своей находчивостью, сверкая своими белыми и ровными зубами; тогда Микеле, до сих пор молчавший, сказал ему сухо:

- Короче говоря, вы украли.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, что за минуту до этого вы были офицером итальянской армии, а минутой позже стали вором.

- Дорогой синьор, я не знаю, кто вы, ни как вас зовут, но я мог бы...

- Что?

- Кто сказал, что я украл?.. Я сделал только то, что делали все, если бы я не взял эти запасы, их взял бы кто-нибудь другой.

- Может быть, но украли их вы.

- Заткните глотку, иначе я могу...

- Посмотрим, что вы можете. Блондин сказал, посмеиваясь, брюнету:

- Мне очень жаль, Кармелло, но ты сам должен признать, что этот синьор положил тебя на обе лопатки.

Брюнет пожал плечами и сказал Микеле:

- Мне вас просто жалко, с таким человеком, как вы, я даже не хочу терять время на споры.

- Ну что ж,- поучающим тоном начал Микеле,- я сам скажу, почему вы вели себя, как вор... почему вы не только украли, но и хвастаетесь этим... Вам кажется, что вы поступили очень умно... если бы вы стыдились того, что сделали, то можно было бы подумать, что вас толкнула на это нужда... или что вы были увлечены безумием толпы... но вы хвастаетесь, показывая этим, что вы не отдаете себе отчета в том, что вы сделали, и что вы готовы сделать это опять.

Брюнет, выведенный из себя тоном Микеле, вскочил на ноги, схватил толстый сук и, размахивая им, крикнул:

- Или вы замолчите, или...

Микеле не успел ответить: блондин усмирил своего друга, сказав с ехидной улыбочкой:

- А ведь он тебя опять задел, а? Ярость Кармелло обратилась на Луиджи:

- Ты молчи, ты сам брал продукты со мной, что? Разве мы не были вместе?

- Я не соглашался, но мне пришлось послушаться... ты был моим начальником. Ну что, опять ты задет?

Завтрак мы закончили в молчанье, брюнет был страшно сердит, блондин посмеивался.

После завтрака мы еще некоторое время молчали. Но Кармелл не мог успокоиться, что его назвали вором, и опять вызывающе обратился к Микеле:

- Можно узнать, кто вы такой, что так легко высказываете суждения и называете вором человека, гораздо более высоко стоящего, чем вы? Я могу назвать себя: я - Кармелл Али, офицер, землевладелец, имею диплом юриста, имею медаль за храбрость, я - кавалер короны Италии. А вы кто?

Блондин, усмехнувшись, заметил:

- Забываешь сказать, что ты еще секретарь фашистской организации у нас в деревне. Почему ты не говоришь этого?

Кармелло недовольно ответил ему:

- Фашистская организация больше не существует, поэтому я и не сказал... но ты знаешь, что и в качестве секретаря фашистской организации я всегда вел себя безупречно.

Блондин, посмеиваясь, поправил его:

- Да, разве только, пользуясь своим положением, таскал к себе всех красивых крестьянок, приходивших к тебе с разными просьбами... Ведь ты же известный донжуан.

Кармелл был польщен этим обвинением и ничего не возразил, а только слегка улыбнулся; потом он опять обернулся к Микеле, продолжая настаивать:

- Одним словом, дорогой синьор, назовите мне ваш титул, диплом, награды и ордена, что-нибудь, из чего я мог бы понять, с каким правом вы критикуете других.

Микеле пристально посмотрел на него сквозь толстые стекла очков и наконец спросил:

- Зачем вам знать мое имя?..

- У вас есть диплом?

- Есть... но если бы даже у меня не было высшего образования, это не изменило бы ничего.

- То есть как?

- Так, мы оба - вы и я - люди, и нас, как людей, надо расценивать по нашим поступкам, а не по дипломам и орденам... а ваши слова и поступки показывают, что вы очень несерьезный человек и что ваша совесть очень эластична... вот и все.

- Вот ты и еще раз задет,- сказал, опять посмеиваясь, блондин.

Брюнет на этот раз решил не обращать внимания; вскочив вдруг на ноги, он сказал:

- С моей стороны просто глупо унижаться, разговаривая с вами... Идем, Луиджи, уже поздно, а нам сегодня надо еще пройти порядочно. Спасибо за хлеб, и можете быть уверены, что, если придете ко мне, я отдам вам его сторицей.

Микеле, очень щепетильный, ответил спокойно:

- Лишь бы этот хлеб не был сделан из муки, которую вы украли у итальянской армии.

Кармело уже отошел от нас и ограничился тем, что пожал плечами:

- Катитесь к черту и вы, и итальянская армия Мы еще услыхали, как блондин сказал со смехом:

- Задет.

Потом они повернули за скалу и скрылись из наших глаз.