ЧОП «Заря». Книга третья

«Ларс, даже в моем мире, у кого тачка, тот девчонку и катает…» — аура старушки сливалась с моторкой, как у «жителя» душелова. Удивительно, но если Олеся в бабушку пошла, то свой собственный генератор молний нам пригодится. «Не отвлекайся, сейчас будем клопа давить!»

Я сосредоточился, быстро прогнав перед глазами сценарий того, что хочу сделать. Послал сигналы фобосам — проверка системы на готовность.

Первый шаг — размахнуться и метнуть финку в клопа.

Сделано.

Нож пробил «холодец», перебив по пути парочку отростков, и застрял, не достав до паразита.

Второй шаг — сдвоенная атака Ларса и Мухи — протащить финку, вскрыв и прорезав щель, достаточную для закладки бонбоньерки.

Сделано.

Рукоятка финки дрожала, норовила выскочить, а стенки «холодца» практически моментально стягивались обратно.

Третий шаг — запалить фитиль и заложить бомбу. Поддать броску импульса и энергии смачного Мухиного апперкота.

И не дожидаясь результата, срочный выход на сцену мэйна.

Грубая сила — много грубой силы: сдвинуть пикап с платформы, дать место «буханке» хоть чуть-чуть свалить в сторону от взрыва, и порвать цепь, удерживающую «уазик».

Почувствовав свободу, дед рванул. Кокон вокруг «уазика» затрещал, жгуты натянулись и стали лопаться. Я рухнул на платформу, едва разминувшись с бампером. Послышался удар — «буханка» опять забуксовала, спихивая пикап с платформы.

И прежде чем тень «буханки» накрыла меня с головой, увидел, что посылка дошла — жестяная коробка, погрузившись вглубь «холодца», затягивалась внутрь, а неровный шов зарастал.

Последний этап — мэйн собрал весь снег вокруг, докуда смог дотянуться. Белый, грязный, черный — без разницы, все, что не вымел ветер с рельсов, все, что, наоборот, намел между нами и призрачным поездом. Собрал все — сжал в ледяную корку и накрыл «буханку» неровным куполом.

А теперь молиться, чтоб… Мляяять!

«…здануло, шо пиз…» — словно сквозь вату в оглушенной голове донеслись обрывки вопля, вроде бы Ларса. Голос точно его, но лексикон скорее Мухин.

«…Опять чуть себя не подорвали. Матвей, Ларс тебя плохому учит, не нужны нам такие исследования и эксперименты…» — это уже Муха и тоже в не своей манере.

Но раз говорят, пусть и попутали что-то, значит, мы живы. Голова гудит — как от взрыва, так и от удара о «буханку» — подбросило меня знатно. Вокруг что-то мокрое и горячее, я сам мокрый и горячий, но это не кровь, а снег плавится. Вот уж, действительно, между нами тает лед…

Шумит мотор «буханки» и стучат по доскам капли, а где-то на заднем плане трещит огонь и звенят отголоски бьющихся в агонии деймосов.

Я перевернулся на спину и выполз из-под машины. Взглянул на потолок и радостно выдохнул, глядя на кусочек голубого неба. Мороз и солнце, день чудесный!

Вот только «буханке» было плохо. Краска облупилась, вся в каких-то серых разводах, крыша вдавлена, а стекла хрустят под ногами. Захар живой, стонет только и трет кровь из сломанного о приборную панель носа.

От Гордея пришла теплая волна — смесь радости и бодрого азарта, подкрепленное кокетливой улыбкой его новой соседки. Дед явно был доволен тем, что мы устроили.

Клоп испарился. Вместо него трехметровая дыра с запекшимися краями. Отростки, которыми раньше была опутана «буханка», валялись на платформе засохшими полосками, напомнившими сушеного кальмара из пакетика. Черепушку фобосу мы подпортили — часть, которая в теории должна была быть челюстью, перекосилась. «Зубы» на месте, но прикус уже не тот — я бы там даже пролезть смог.

А выше, в районе лба, темные уплотнения — будто туда сбежали и сгустились там выжившие зародыши монстров. Общее ощущение, что стенки стали тоньше, но до полной победы еще далеко.

Неожиданно поезд-призрак вздрогнул. Я почувствовал толчок, будто вагоны, трогаясь, начали подталкивать друг друга. Послышался гул, будто невидимый кочегар начал подбрасывать угля в топку, и фобос тронулся.

Впереди, в щели перекошенной челюсти, появилось радужное свечение, открываемого разрыва. Зеркальный овал размером с баскетбольный мяч, начал расти, расширяясь во все стороны.

Платформа с «буханкой» осталась на месте, а над головой медленно поползло нутро фобоса. Я узнал повара и еще несколько стражников. Бледные тени с перекошенным в жуткой гримасе лицом.

Понимал, что их уже не спасти, но все равно бросился к «буханке». рыбкой заскочил в салон через разбитое лобовое, столкнулся с Захаром, но в целом без проблем втиснулся и пробрался по разбросанным вещам в кузов. Нашел красивый, почти антикварный, серебряный бидончик. Ээх, год можно было бы огневики заправлять.

Выпрыгнул из машины и побежал догонять, набирающий скорость поезд. Тяжелый бег, словно во сне — бежишь, тянешься, а с места толком и не сдвинулся. В воздухе опять появилась взвесь из серых хлопьев, опадающих с боков раненого фобоса.