ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая (СИ)

Стол под нами просел, лишившись сразу всех ножек. А ближайший, с которого я пришел, покрылся черными пятнами и начал трескаться на несколько частей. Туман становился все выше и выше, черное озеро под ногами, и вонючие, пахнущие серой испарения под потолком, а из потайного хода появилась разгневанная Барыня. Держащая над головой черный сгусток в виде копья.

Я опять психанул. Задержал дыхание, в противовес выбрасывая вокруг себя силу ворчливого дедка. Лопнули стекла в окнах, а все еще уцелевшие стеллажи, шкафы и даже тяжелая ветвистая люстра — все рухнуло на пол. Дверь, которую мы ломали со Стечей, пулей выскочила из проема и, подняв волну брызг, рухнула мне под ноги. Прыжок, толчок и я уже на лестнице. В спину прилетел злобный окрик Барыни, но силы в нем уже не было.

Я запихнул Белку за пазуху и побежал наверх. Выскочил в помещение, по типу офисного, с невысокими перегородками между столами, стойкой ресепшена, на которой стоял кассовый аппарат и лежали какие-то папки. Не глядя снес все это, перепрыгивая через стойку, чуть не ослеп от яркого света, бьющего через раскрытые двери. Услышал крик, усиленный матюгальником: «Заря, выходить по одному! Перед дверью останавливаться, дверь под прицелом! Стволы выбрасывать, силу не применять! Шаг вправо, шаг влево — провокация, активируем магический излучатель без предупреждения».

Где-то я уже такое слышал. Голос похож на Исаева, значит, как минимум первая часть плана сработала. Хоть и криво — Барыня где-то сзади, Гидеон с Банши все еще в плену. Такое себе вышло, хотя Ларс Бейльштейн все перевешивал. Я чувствовал, что он рядом, чутка запыхался, но еще бодряком. Эх, мне бы таким быть в его годы.

Словно прочитав мои мысли, в голове пронеслось гаденькое с хитринкой: «А на черной скамье, на скамье подсудимых… слышь, шкет, давай всех завалим, а? Запихнем рупор ему в жопу, будет смешно хрюкать…»

Я приглушил желания деда, удивляясь, откуда он вообще такие слова знает. В воспоминаниях ничего такого он не показал, хотя это ничего и не значит. Про то, что делает формула, и чем он императорскому дому приглянулся, тоже ни слова не было.

Но мы его еще допросим, а пока я остановился, поправил ватник, стряхнув с плеча прилипшую паутину и гордо расправив плечи, сделал шаг вперед.

Руки поднял автоматически, закрываясь от бьющего в глаза света.

— Осторожней, в подвале Черная Барыня, — я сказал довольно громко, пока не понимая, к кому конкретно обращаться. — Она ослаблена, дожмите ее!

— А у нас тут Папа Римский, — послышался голос, в котором я узнал Пахома.

Я повернулся на голос и разглядел главаря Старой гвардии, смотрящего на меня через прицел «мосинки». Короткий диалог взглядами: «Щенок, ты покойник…» против нашего с Ларсом: «Мосинку тебе в жопу»...

Пахом дрогнул первым. Дернул спусковой крючок. Раздался выстрел, звон разбитого стекла — пуля пролетела у меня над головой и резкий всхлип Пахома, получившего прикладом по лицу. Крик Исаева: «Не стрелять», потонул в залпе Старой гвардии, но я к этому моменту был уже за стойкой регистрации.

Один ствол телекинезом удалось отвести, да еще нос Пахому сломать прикладом, но больше лезть на рожон не хотелось. Я покосился на дверной проем, на серые испарения, поднимающиеся из подвала, и потянулся к Белке. Уже вполне ожившей на дармовой силе. Сверился с ним, что он знает направление, и отправил к Гидеону.

— Матвей, выходи и не делай глупостей, — прогремел рупор, когда выстрелы стихли. — Это Исаев. Сдавайся, дом окружен! Стрелять никто не будет.

«Вы че беспределите? Горбатого он нам тут лепит, волчара позорный…» — в голове проклюнулся Ларс, похоже, считывая мешанину из моей копилки посмотренных в детстве фильмов. И в чем-то я с ним был согласен. Исаев нормальный мужик, а из-за каких-то чертей такая непонятка получилась.

Я подобрал белый лист бумаги, почти не исписанный доходами и приходами, поднял его над стойкой, набрал побольше воздуха в легкие и заорал.

— Поединок! Ринг, бой, махач! Как оно, млять, тут называется?! Взываю к кодексу Ордена! Исаев! ЧОП «Заря» вызывает Старую гвардию на поединок!

Сначала ничего не произошло. Послышались разговоры, кто-то усмехнулся, потом еще кто-то, потом Пахом заржал, вбивая гвоздики в мою треснувшую уверенность, что поединок — это отличная идея.

— Хорошо, вызов принят! Я подготовлю арену. Можешь выходить, — наконец, откликнулся громкоговоритель, а потом уже тише. — Освободите их.

Вот это «их» как-то прям сильно меня вдохновило. Я осторожно выбрался из-за стойки, подошел к дверям, замерев за косяком и, наконец, смог осмотреться.